А потом вспоминаю, что он ведь и вправду уже отец. У него есть дочка, которая умудрилась испачкать мою юбку от “Валентино”. Так странно представлять Эрика нежничающим с ребёнком, но именно такую картину я и видела. Поэтому уже предполагаю, насколько Эрик хороший отец.
Я же никогда не надевала на своих избранников костюм “каким ты будешь папой для моих детей”. Всё потому, что этих детей я и не планировала. Мысль о материнстве уже просто не трогает моё чёрствое сердце. Уже отболело. И небольшой участок этой главной в теле мыщцы, отвечающий за тягу к материнству, просто-напросто засох, как неделями не политый горшечный цветок, скукожился и отвалился от по-прежнему живой части моего продолжающего качать кровь сердца. Я ещё живу.
Алекс сжимает мою руку, и я вспоминаю о своём спутнике. Доля секунды уходит на то, чтобы решить, стоит ли ждать, когда они поравняются с нами, и приветствовать ли их.
Не сейчас. Просто киваю и разворачиваюсь к ожидающему меня Алексу.
— Знакомый, — коротко бросаю и снова иду.
Алекс никак не комментирует, и мы молча проходим длинный коридор, видимо, это переход из одного здания в другое. Далее пересекаем просторный холл и следуем в концертный зал. Свободных мест ещё много. Иду к ближайшим незанятым креслам.
Зал заполняется гостями. Я опускаю взгляд на свою сумочку и занимаю руки, перекладывая удобнее собранную ранее макулатуру. Освещение в зале приглушают, и на сцену выходит ведущий, который благодарит всех собравшихся и рассказывает о повестке дня. Темы, безусловно, интересные, но я не слышу сменяющихся ораторов, лишь вижу мелькающие кадры презентаций с цифрами, диаграммами и графиками. Хочу собраться с мыслями, уловить уже смысл, но выходит с трудом. До тех пор, пока не слышу его имя.
Ведущий сообщает, что представитель одной из крупных строительных компаний Урала поделится своим опытом во взаимодействии с государственными органами.
Под аплодисменты Эрик Ферзен поднимается на сцену. Он выглядит как топовая модель за сорок. На нём идеально скроенный по фигуре чёрный костюм, рубашка в тон, придающая её владельцу лоска и дороговизны.
А потом он начинает говорить, и я наконец-то обретаю слух. Уже с большим интересом вслушиваясь в то, что происходит на сцене. Эрик стоит за трибуной, и его голос звучит чётко и уверенно. В нём не слышно ни капли сомнения, в его слова веришь. Не сразу понимаю, что подаюсь корпусом вперёд и ловлю каждое слово мужчины с чуть приоткрытым ртом. Но затем быстро захлопываю рот и опускаюсь обратно на спинку кресла.