Пытаясь унять охватившую меня дрожь, я несколько раз медленно
вздохнула. «Это сон. Всего лишь сон», — сказала себе, сжимая край
одеяла.
Но почему все казалось таким реальным?
И боль, которая пульсировала в моем теле. И железистый вкус
крови на языке. И удушающий, тяжелый запах цветов.
Это сон.
Странный. Непонятный. Пугающий до жути.
Казалось, что все это было со мной и не со мной одновременно.
Словно кто-то впустил меня в свое сознание.
А может, и правда впустил?
Когда вдоль дороги на глаза стали попадаться красноватые камни,
у меня появилось странное ощущение. Это не была паника или страх,
скорее опустошение. Словно жизнь потеряла смысл.
Я слегка поежилась и огляделась.
Казалось, тут умирает степь. Трава, что еще утром играла
зелеными волнами, как-то незаметно сошла на нет, став редкими
клочьями шерсти на спине лишайного кота. Над ней стоял сухой,
тяжелый воздух и каждый шаг поднимал миллиарды пылинок, которые
оседали на языке песчаным, землистым вкусом. Среди этой гнетущей
пустоты по земле, крупными бусинами разорванного ожерелья, были
рассыпаны бордовые камни. Затухающее солнце скользило лучами по
валунам кровавыми бороздами.
Картина угнетала.
Как-то резко все осунулись. Ррр недовольно хмурилась,
сосредоточенно смотря вперед, Пелагий пугливо оглядывался по
сторонам, вечная полуулыбка Лунга слезла с его лица. Только Арвен
не изменился, то ли это место не цепляло его, то ли пессимизм
является его нормальным состоянием. Даже в настроении Мишша
появились обреченные нотки.
Я нагнала Лунга, который ехал чуть впереди, вместе мы
поравнялись с магом.
— Ты, конечно, можешь загнать лошадей, но мы не пройдем Кровавую
долину до заката, — крикнул ему наемник. — Им нужен отдых.
Не отвечая, Арвен свернул с тропы и остановил коня. Его сапоги
выбили пыль из жухлой травы.
— Хорошо. Заночуем здесь.
Вслед за Арвеном мы отошли дальше от дороги и спрятались за
огромным валуном, который торчал из земли приземистым, разжиревшим
великаном. Молча разбили лагерь, а затем так же, в тишине,
устроились на ночлег.
В темноте стало еще хуже. Кособокие глыбы напоминали готовых к
броску притаившихся монстров. И даже тушка Мишша, который устроился
между двух камней казалась жертвенным агнцем.
Я завернулась в одеяло, крепко зажмурила глаза и плотнее
придвинулась к широкой спине орчанки. Ощущение человеческого тепла
успокаивало, погружая в сон.