Я узнала этот сон. Именно он вот уже несколько ночевок пытался
прорваться в мое сознание, оставляя после себя лишь
приторно-сладкий запах. Подняв голову, я заглянула в черное небо.
Где, по словам Ррр, раскинулись ветви Сердарриса, мирового дерева,
в ветвях которого живут боги. Вспомнила девушку, так отчаянно
жаждущую власти и тихо выругалась.
— Кошмары? — озабоченно поинтересовалась Ррр, когда я растерла
лицо влажными ладонями. Сердце все еще бешено колотилось.
— Не мудрено, мне тоже не спится, — Ррр приподнялась на локте,
огляделась кругом. — Говорят здесь и была она, Великая битва. Орки,
люди, эльфы и твари, много тварей. Сколько их всех полегло, никому
не известно. Кровь текла рекой, да так, что камни, впитав ее, так и
остались красными.
Я оглянулась на монолиты, замершие мрачными фигурами. В голове
всплыло чавкающее месиво под ногами, вкус крови, оседающий на
языке, и жажда убийства, что выжигала все остальные чувства. А еще
запах манящий и отталкивающий одновременно, который отныне всегда
будет напоминать мне о трупах.
— Даже реальность тут настолько тонка, что отголоски чужой боли
способны пробраться в сознание, — продолжила орчанка. — Некоторые,
рискнувшие заночевать здесь, сходили с ума.
— Потому что своего ума не было, — рядом раздался голос Лунга. —
Люди слишком много значения придают прошлому, цепляясь за
разложившихся призраков.
— Считаешь, что стоит забыть о былом?
— Ррр, — в голосе наемника скользнула усталость, — о
произошедшем здесь мы знаем только из старых песен да сказочных
мифов. Но, вполне возможно, врут и те, и другие.
Из темноты вынырнула фигура Арвена.
— Кому-то не спится?
— Нашим лайрам, — Лунг подошел к нему. — Отдохни, пожалуй,
заменю тебя, — он дружески похлопал мага по плечу и скрылся в
темноте.
Арвен занял его место. Я повернулась к нему:
— Ты тоже думаешь, что стоит забыть о прошлом?
— Какая разница, — глухо проговорил он. — Все равно не осталось
никого, кто знает правду, а боги бережно хранят свои тайны.
Я вновь вспомнила сон.
Кто-то точно знает ответ. Кто-то, кто может быть еще бродит по
тверди: забытый, одинокий, проклятый. Для которого я — единственный
шанс открыть правду и восстановить справедливость. И дело уже не в
моем возвращении. Чужая обида жгла душу, вгрызаясь в нее кислотными
каплями.