- Друзья, позвольте вкратце подвести итоги произошедших событий
с тех пор, как мы с большинством из вас виделись прошлый раз. Увы,
все мы заняты, и это не позволяет нам собираться чаще. Но,
поверьте, мы работаем и над тем, чтобы сделать подобные встречи
регулярными, в конце концов, нельзя допускать, чтобы мы погрязли в
делах и начали забывать друг о друге. Уже поступили предложения от
заинтересованных лиц, как устроить всё это, так что и во время
сегодняшнего собрания мы с вами обсудим эти предложения.
Олег сделал глоток из бокала и продолжил:
- Как все вы знаете, несколько лет назад в районе Уральских гор
Константином Васильевичем был обнаружен портал в другую Россию, и
некоторые из вас даже побывали там. Сейчас я предоставляю слово
уважаемому профессору Удолину для экстренного сообщения. Прошу вас,
Константин Васильевич.
Профессор Удолин пригубил из своего бокала, как говорится, чтоб
голос подправить и в настроение войти, неспешно промокнул салфеткой
губы, улыбнулся почтенной публике и произнёс очень краткую
речь:
- Уважаемые коллеги, друзья, а что тут долго рассказывать. Да, я
с помощью своих друзей-некромантов нашёл проход из реальности, в
которой мы сейчас имеем счастье находиться, в другую реальность,
пребывающую в петровских временах. И находятся те врата в новый для
нас мир совсем недалеко от Москвы, а если быть более точным, то в
Липецкой области. В тех краях имеются Воргольские скалы, вот там
вдалеке от любопытных глаз и обнаружился этот проход. Собственно
говоря, я побывал лишь на двух сторонах найденного тоннеля и
отходил от этой кротовой норы не далее, как на сотню шагов. Поэтому
более мне сказать нечего по данному поводу, и я опять передаю слово
уважаемому господину Левашову.
Профессор Удолин взял свой бокал, осушил его до дна, с улыбкой
поклонился слушателям и под громкие продолжительные аплодисменты
сел в своё кресло. А мне снова вспомнился рассказ об одном весьма
остроумном, любимом студентами за парадоксальность мышления и
неожиданность поступков доценте. То были благословенные времена
середины шестидесятых, узкий зазор между сталинизмом и так
называемым «застоем», когда «надлежащие инстанции», сами изрядно
устав от церберских функций, перестали считать юмор «подрывом
устоев», а всякие невинные шуточки возводить в разряд
«идеологических диверсий».