Девушка сдавленно пискнула. Мужчина и фамильяр мгновенно обернулись.
– А-а-а, это та девица? – оживился Плут, подлетая ближе. – Кажется, в прошлый раз ты зарекался спасать всяких прелестниц.
– Закрой пасть.
– Хотя… было бы что спасать: ни кожи ни рожи. И стоило из-за этого…
Окровавленной рукой стихийник поймал его за длинную морду и с силой сдавил. Пока призыв на крови действовал, дух мог ощущать физическое воздействие, и, несмотря на то, что существо было эфемерным, боль от захвата Плут почувствовал и болезненно пискнул, прикусив язык.
– Еще слово – и ты навсегда отправишься в камень.
Плут быстро закивал, выказывая покорность. Райнхард разжал пальцы и, наспех перебинтовав ладонь куском тряпья, обратился к девушке:
– Думаю, не стоит злоупотреблять гостеприимством.
Эйлин согласно кивнула и, плотнее кутаясь в плащ, поспешила за наемником.
Добравшись до кабинета наместника, беглецы услышали, как дом сотрясает топот множества ног и звон металла, в который обычно любят наряжаться неудачники, называющие себя городской стражей. По мнению стихийника, их нужно было прозвать городскими шутами. Ведь то, как они сражались, вызывало у него приступ острого несварения. Бестолковая суета, лязг и бренчание навевали мысли о дешёвом представлении горе-артистов.
Послав Плута к лошадям, Райнхард прикрыл собой Эйлин. И, как только дверь отворилась, отточенным взмахом руки послал чакру вперед, очень надеясь, что среди счастливчиков, чьи головы упадут на пол первыми, не будет поджаренного крысёныша Григора и его дядьки. Ведь им еще предстоит прочувствовать всю прелесть огня, как они того и желали.
Среди двоих влетевших в кабинет и мгновенно потерявших головы Григора и наместника не оказалось, и это знание окрасило угрюмое лицо Райнхарда легкой ухмылкой. Девушка за его спиной вскрикнула, в ужасе прикрывая рот рукой:
– Ты их убил?!
– Нет, всего лишь отправил поспать.
Чакра, измазанная в крови, вернулась к хозяину, проскрежетав о металлические пластины. Глазами, полными ужаса, девушка смотрела на отрубленные головы:
– Но так нельзя…
– Любопытно будет послушать, почему… Но позже.
Альх поднял тяжёлый стул и швырнул его в окно, кроша слюду в осколки. И, прежде чем покинуть поместье, схватил со стены масляную лампу, тускло освещающую кабинет наместника, и с размаху швырнул ее на заваленный пергаментами стол. Стекло треснуло, огонь вырвался наружу. Желтые листочки схватились мгновенно, с радостью разгораясь. Стихийник неуловимым движением пальцев призвал небольшой ветерок, который тут же навел беспорядок, поднял пару горящих листков и послал их к шкафу со свитками, полкам с многочисленными книгами и к тяжёлым портьерам. Потом схватил Эйлин за талию и потащил на улицу.