– То бишь в нору, берлогу, убежище. Понятно, чего ж тут непонятного. А я вот тут живу,– зачем-то добавил Бруевич, обводя руками окружающее пространство.
– На базаре?
– Да не… Вообще тут… Не важно. Значит, тебя выбрали, а ты решила домой? Может и правильно.– Он вроде бы как задумался.
– Куда выбрали? Всмысле, кто?
Вера совершенно запуталась, мысли лихорадочно крутились в голове. Светка, Желудинский. Допрос. Спасение. Хроники эти непонятные. Незнакомец. Теперь этот бомж Бруевич. Не к месту вспомнился вождь мирового пролетариата на броневике и его мордатые, безумные соратники. Короче что попало. Бомж-Бруевич, ботиночки. Тьфу.
А тот стоял, ухмылялся беззубо. Наслаждался короче моментом.
– А выбрали и выбрали,– качнул бомж вязаной шапкой.– Делов… Хотя могли, конечно, и получше кандидата подобрать…
Вере стало почему-то обидно:
– Чего, чего?
– О! Обиделась…– констатировал бомж.– И правильно, надо себя уважать. Так вот. Сигаретку?
– Нет…
– Точно обиделась,– Бруевич отыскал свой окурок, задымил.
– Ты женщина умная,– наконец продолжил он,– все ты знаешь и все понимаешь, у вас вообще интуиция развита. Закон природы. Да. Ну, может, я чуть-чуть больше знаю, но это все… Относительно. Такая вот беда.
Вера слушала внимательно, ее даже совсем не задел этот резкий переход на ты. Непрост ты Бомж-Бруевич, ох не прост!
– Ладно, не хочешь, сигаретку, значит, не хочешь. Кто не курит и не пьет… Тут…– бомж с наслаждением почесался,– охо-хо житие мое… Так вот Вера Анатольевна. Смерти нет, и жизни… тоже никакой нет.
– А чего ж есть? – Вера непроизвольно ухмыльнулась.
– А ничего нет,– в тон подшутил Бомж-Бруевич,– и дома у тебя уже нет никакого считай, эвон слышала, саперы…
– Какие саперы?– отчего-то Вере стало не по себе.
Бомжик как-то по-детски шмыгнул носом.
– Да вот вишь, рынок оцепили, людишек вывезли. В городе говорят дом какой-то враги заминировали, толи террористы, толи какие иные уроды…
– И что, взорвали?
– Та не…– протянул бомжик,– еще нет, щас взорвут, о!
И через миг вдалеке что-то грохнуло и эхом раскатилось по пустыне рынка, отражаясь в гулком металле контейнеров.
Вера непроизвольно дернулась и закрыла глаза, а когда решилась их открыть, то увидела ехидно посмеивавшегося Бруевича.
– О! Я ж говорил террористы…– лицо его под вязаной шапкой выглядело, чуть ли не одухотворенным.– Здорово бахнуло…