Я присмотрелась к одному и увидела внутри человека. Он смотрит вперед и сжимает в пальцах что-то вроде кренделя или баранки.
– Это не чудовища, – выдохнула я.
Лодин вопросительно оглянулся, а я пояснила, указывая на дорогу:
– Говорю, это не чудовища. Вот эти рычащие штуки. Это повозки. Смотри, внутри люди.
Он присмотрелся, между бровей появилась морщина, словно это открытие его не обрадовало.
– Что за люди добровольно станут забираться в такое? – пробормотал он.
– Наверное, те же, – отозвалась я задумчиво, – что и запрягают лошадь. Видишь, какие они дикие? Погляди, женщины в исподнем ходят. Может у них лошадей не водится?
Лодин покосился на меня и проговорил с ухмылкой:
– Это ты про исподнее говоришь? Сама давно в зеркало смотрела?
Я ответила, вскинув подбородок:
– Моя исподнее – это жизненная необходимость. С огнем платьев не напасешься. И вообще, я хорошо одета. Видишь, даже волосы сорочку прикрывают. Все прилично.
– Ну да.
– И ты сам в портках. Так что молчи.
Мы замолчали и снова стали разглядывать бегущие по дороге повозки и людей в них. Один раз прокатилась повозка без крыши. Внутри юноша с короткой стрижкой и темных пластинках на глазах ритмично дергал головой, а из повозки доносился жуткий грохот.
Потом проехала большая белая повозка с крестом и цветными огнями сверху. Пронзительно визжа, она умчалась по дороге, заставляя другие повозки в спешке съезжать в стороны.
Прошло не меньше пяти минут прежде, чем Лодин предложил двигаться дальше.
– Нужно идти, леди-пламя, – сказал он, кривясь. – Фарбус говорил о запахе. Но тут такой смрад, что даже королевские розы не перебьют.
– У меня уже в носу свербит, – согласилась я.
– Придется потерпеть, – участливо произнес Лодин. – Понимаю, я ветер, приспосабливаюсь моментально. А ты, капризная. Но соберись. Ты же помнишь, зачем мы тут?
Я вздохнула.
– Забудешь тут…
Собравшись с духом, мы шагнули из-за угла и двинулись вперед.
Люди, бегущие по краям дороги таращились на нас так, словно мы какие-нибудь разбойники и конокрады, тыкали пальцами, а мужчины сально улыбались и присвистывали. В Звенящей Долине зевак тоже было достаточно, но никто не смел открыто выражать внимание потому, что знали – могу швырнуть огнем, и от них останется горстка пепла.
– Дикари, – пробубнила я, прижимаясь к черноволосому.