– На третий день нечистая сила пригласила Вия. Он был начальником гномов из подземелья. Весь из железа и веки его были до самой земли. Его привели под руки и поставили прямо к тому месту, где стоял Хома.
– Подымите мне веки: не вижу! – сказал подземным голосом Вий – и всё сонмище кинулось подымать ему веки.
– Не гляди! – шепнул Хоме внутренний голос. – Мишка сказал это так, как будто приказывал братцу и Сёма зажмурился от жгучего страха.
– Вот он! – закричал Вий и уставил на него железный палец. – Мишка повернулся к Сёме и ткнул в него пальцем.
В этот момент молния угодила в соседский огород, и гром пришёл тут же без задержки сухим револьверным треском, усиленным в тысячи раз. Налетел шквал и разом пригнул деревья к земле. Крупные капли дождя и град как пули застучали по гулкой металлической крыше. Казалось, крыльцо подпрыгнуло. Мишкина нога соскользнула вниз, и будто миллион бешеных пчёл вцепился в неё разом. Мишка сначала взвыл волком, затем зарычал и запрыгал на одной ноге. Потом он плюхнулся на попу и, стаскивая носок с ноги, отчаянно ругался в половину голоса. Носок был мокрым и горячим. Под ногами у Мишки стояло ведро с обварным кипятком. Это старая бабушка кипятила воду в ведре для каких-то своих нужд, да и поставила его на крыльцо, что б поостыло, прямо перед Мишкиным приходом.
Бедный Сёма обмер до полусмерти, разум его помрачился, он сорвался с места и кинулся к двери в дом, но вместо того, что бы открыть её, стал стучать в дверь ногами и кулаками и вопить на всё село благим матом.
Дверь распахнулась и отшвырнула его к перилам. В ярком жёлтом снопе света показалась мама, тётки и старая бабушка, за ними второй линией набегали мужчины. Сёму подняли на ноги, осмотрели и ощупали со всех сторон.
– Где болит, что случилось? – но Сёма только кричал, вцепившись в мамино платье.
– Говори, где болит!
Наконец Сёма поуспокоился и, тыча рукой в тёмный конец крыльца, выдавил из себя: «Вий Мишке ногу откусил!», и снова заревел.
Тут только заметили Мишу. Он сидел на полу и без остановки дул на стопу. Сёму отдали мужчинам, что бы те увели его в дом, а женская команда теперь уж окружила Мишку всё с теми же вопросами.
Мишка, молча кивнул на ведро, потом выдавил из себя: «Вода горячая», – и тихо чертыхнулся. Чего шуметь, когда сам же со всех сторон и виноват.