– Нет, – покачала головой Мартина.
– Зачем же ты пришла?
– Знала, что найду здесь тебя.
– Даже так? – усмехнулся Вилл. – И решила, что твое общество скрасит мое уединение?
Глядя в его бесстрастные глаза, в янтаре которых отражались отблески огня, Мартина пожала плечами:
– Я могу уйти.
Вилл внимательно посмотрел на нее и глубоко вздохнул:
– Оставайся. Кубок у меня один, но я готов поделиться с тобой вином.
Расправив плащ так, чтобы места на нем хватило для двоих, Вилл схватил Мартину за запястье и потянул к себе. Она села рядом с ним, приняла у него кубок, сделала глоток и протянула обратно. Он допил остатки вина, снова наполнил кубок и подал его Мартине.
– Тебя так взволновало ее неожиданное появление? – тихо спросила Мартина.
– Ну почему же неожиданное! – улыбнулся Вилл с необыкновенной нежностью. – Мы все ждали ее с нетерпением, знали, что она обязательно приедет в Шервуд, несмотря на запрет Робина. И он сам ждал ее, наверное, больше нас всех. Без нее Шервуд был не тем, а сейчас я даже чувствую довольство и умиротворение леса присутствием своей госпожи.
– Тогда почему ты здесь, а не в трапезной вместе со всеми?
Вилл посмотрел на Мартину, и она увидела глубокую грусть в его глазах.
– Значит, за все эти годы для тебя ничего не изменилось? – спросила она.
– А почему для меня должно было что-то меняться? – снова улыбнулся он. – Постоянство, наверное, моя главная добродетель, Марти.
– А как же Тиль? – напомнила она с легким укором.
Вилл высоко поднял голову и глубоко вздохнул.
– А что Тиль? Она не может на меня пожаловаться. Я ни разу не дал ей ни малейшего повода усомниться во мне. И когда вернусь к ней, все у нас пойдет по-прежнему. Я бесконечно благодарен ей за любовь, которую она питает ко мне, и тоже люблю ее. Не так, как Марианну, иначе, но я люблю Тиль.
– Разве такое возможно? – удивилась Мартина.
– Возможно! – рассмеялся Вилл. – В моем сердце хватает места для всех! Какой-то его частью я люблю и тебя, Марти.
Она вспыхнула румянцем, как юная девушка, и потупила глаза. Вилл мягко взял ее за подбородок и приподнял лицо Мартины так, чтобы ее изумрудные глаза оказались напротив его глаз.
– А кого любишь ты, Марти? – спросил он, глядя на нее с обычной для него ироничной усмешкой.
– Дочерей, – сказала она и улыбнулась Виллу в ответ. – Помнишь, ты говорил мне, что нет смысла в страданиях о невозможном? Я долго думала над твоими словами и поняла, что ты был прав.