— Это… интересно. — взгляд Бориса
неуловимо изменился. Не сказать, что потеплел, скорее превратился
из угрожающей шипастой дубины в острый скальпель. — Мне приходили
доклады о твоем Ордене святого Александра Невского, хотя и весьма
противоречивые. Если то, что ты говоришь – правда, это может
пригодится в будущем как империи, так и всему миру.
— Всегда можно найти общие точки
соприкосновения, если их искать. — осторожно ответил я.
— И в самом деле. — кивнул Борис
Владимирович. — Флот миротворческого корпуса сильно пострадал при
открытии врат диссонанса, так что тебе придется передать свои
корабли в ведение армии. Можешь оставить себе пару военных судов
для сопровождения и транспортник. Остальное тебе в ближайшие годы
не пригодится.
— Я хотел бы быть уверенным в том,
что это и в самом деле так. — сказал я. — Весь мой предыдущий опыт
говорит о том, что лучше иметь нужный флот и людей под рукой. Иначе
может прийтись туго.
— Весь это полтора года? —
усмехнувшись спросил император. — Впрочем не важно, хоть ни один
ребенок не может проснуться с достаточными знаниями, меня этот
вопрос интересует в наименьшей степени. Всё решено и прошлого уже
не изменить. Ты же должен перестать мыслить, как обычный барчик и
начинать уже мыслить, как правитель. Имперская армия – твоя армия.
Имперский флот – твой флот. Все земли в империи – твои, не зависимо
от того есть у тебя соответствующий титул или нет.
— Пока мне сложно это осознать, ваше
величество. Как только удастся, так сразу я передам в род и в
государство и земли и войска, и титулы. Кроме, разве что, ордена,
потому как он не может никому принадлежать. — ответил я.
— С Филаретом мы разберемся позже. —
отмахнулся кончиками пальцев император. — Что с Генрихом? Или его
ты тоже передать не можешь?
— Святой престол от него отказался, у
меня есть ряд официальных бумаг относительно его дальнейшей судьбы.
— ответил я. — Однако он и в самом деле мне всё еще нужен, для
обмена.
— Для обмена на кого? —
заинтересованно спросил Борис Владимирович.
— На что, ваше величество. На
технологии, которые могли бы помочь исцелить моего друга. —
произнес я. — Он спас меня, пожертвовав своим здоровьем, лишился
конечностей и глаз…
— Грустная история, однако, при чем
здесь обмен и Генрих? — чуть поднял бровь Борис Васильевич.