- Лоренс, Лоренс…, - укоризненно
сказал Билл. – Вопрос уже решен, ты же знаешь. Наши аналитики нашли
выход.
- Нашли! – уныло забубнил Лоренс. –
Если они ошиблись, нам конец. Финансовой системе остался жить год.
А потом все! Крах! Катастрофа! Мы не можем больше печатать деньги.
Русских денег у нас больше нет, китайских тоже. Арабы и индусы
перекладываются в золото. Японию, Корею и Европу мы вычерпали до
дна. Мы едва сдерживаем поток облигаций, который идет на рынок!
- Все уже решено, Лоренс, - Чарли,
перешагнувший столетний рубеж, посмотрел на Лоренса из-за
толстенных линз. Мастодонт бизнеса был старомоден, и не хотел
вставлять искусственный хрусталик, обходясь очками. – Даже Большие
Парни согласны, что это единственный выход. И, правда, чего мы
тянем? Зовите сюда этого балбеса.
Марк Гутенберг, самый золотой из всех
«золотых» мальчиков на свете, поднялся в президентский люкс,
изрядно нервничая. Он не ждал ничего хорошего от этих людей. Да, он
икона бизнеса, пример для всех молодых стартаперов мира. Его
состояние исчисляется десятками миллиардов долларов, но по
сравнению с этими людьми он полное ничтожество. Он застыл перед
дверью, поправил зачем-то прическу и сделал несколько медленных
вдохов, которым его научила жена-азиатка. Потом он решительно
открыл дверь.
- Вы хотели меня видеть? – Марк
упрямо посмотрел на этих людей. Он их ненавидел и боялся, а они
презирали его и одновременно им восхищались. Смешной чудак с
амимичным рыбьим лицом создал миллиардный бизнес из ничего, но он
уже не владел им. Просто пока он об этом не знал.
- Пятьдесят пять процентов, Марк, -
проскрипел откуда-то из темноты один из стариканов. – У нас
контрольный пакет.
- Так вот почему так взлетели акции,
- молодой мужчина опустил плечи, разом постарев на десять лет. –
Это вы скупали их. Говорите, что вам нужно.
- Твоя Бетавселеннная! – припечатал
его Билл. – Мы готовы инвестировать в нее еще триллион.
- Она не готова! – вскинулся Марк. –
Мне нужно еще лет пять-семь, и тогда…
Он даже зажмурился, уйдя в свои
мечты, а собеседники смотрели на него с жалостью, как на больного
ребенка. Они жили в мире цифр, в нем не было места розовым пони и
радуге.
- У тебя полгода, - жестко ответил
Уоррен, делая глоток виски стоимостью в две годовые зарплаты
американского учителя за бутылку.