- Зачем же? - недовольно поморщился барон. - А впрочем, такая честь...
Мужчины уже не обращали на Инну внимания, говоря о своем. Проскрежетал ключ, поворачиваясь в замке, и Инна оказалась взаперти. Мужчины ушли, в подземелье разлилась тишина. Откуда-то доносились звуки капающей воды. Инна сгребла солому в охапку и уселась на нее, обхватив колени руками. Приключение явно пошло куда-то не туда. Или это она свернула не туда? А вдруг ее и в самом деле примут за ведьму и казнят? Горло сжал страх. На Земле их же, кажется, сжигали заживо? А в этом мире? Инну заколотило. Господи! Она была идиоткой, что согласилась на такую авантюру! Ее прежняя жизнь вдруг предстала совершенно в ином свете. Зачем, зачем ей это надо было? Вот сложит в этом мире голову, и все! Девушка застонала. Идиотка! Полная идиотка! Инна всхлипнула, а через секунду слезы ринулись потоком. Да уж. По количеству слез Инна всегда могла дать фору Нилу, Ниагарскому водопаду и озеру Байкал каждому по отдельности и всем вместе взятым.
- Ыбых твою мать! - шепотом выругался Кей.
Свеча чадила. Монахи, ыбых их раздери! Не могли дать дознавателю свечей получше? Или это отношение лично к нему, Кэрверту Рошшелю? Потом Кей вспомнил изможденное лицо настоятеля и с какой гордостью он предлагал гостям отведать тушеной капусты со свининой, и смягчился. Кажется, его преподобие сделал все возможное и невозможное, чтобы угостить приезжих. Собственно, Кея никогда не раздражали бытовые неудобства. Причина крылась в другом.
Кей встал и походил по комнате, стараясь не топать: перегородки между кельями были совсем тонкими, а монахи вставали еще до восхода солнца, тратя на сон всего несколько часов. Да, причина дурного настроения Кея была в другом.
Он кинул взгляд на лежащее на столе письмо. Короткие рубленные строки. Марцелус всегда писал кратко и по существу. А за последние полтора года их переписка и вовсе стала напоминать служебные записки, коих Кей немало читал на службе. Дружба ушла? Канула безвозвратно, поменявшись на осторожное общение людей, которым есть, о чем промолчать, чтобы окончательно не оборвать и эту тоненькую ниточку душевной связи? Кей поморщился. Это не его вина, отнюдь, но от аккуратных строчек письма Марцелуса весь год веяло скованностью, виной и даже страхом. Нет, страхом не перед Великим Дознавателем Авалакалона, а страхом перед человеком, который в любой момент может потребовать смыть нанесенное ему оскорбление. Смыть кровью.