- Что за глупости! Нет, мне будет нужна от вас одна вещь. Не услуга, не живое существо, не душа. Именно что вещь. Но какая, я скажу вам позже. Вы согласны на эти условия?
- Да! - выдохнула Инна.
Ей что-то это напомнило. «Царь обещал отдать то, чего не знал в своем царстве»? Итог был трагичным. Но Инне было сейчас все равно. Несмотря на всю нелепость ситуации, в ее сердце снова зажглась надежда. И если эта надежда обманет, тогда… тогда ей незачем больше жить.
- Хорошо. Я жду вас в полдвенадцатого по адресу, который я вам пришлю. Не опаздывайте.
Через несколько секунд на телефон пришел адрес. Инна вгляделась в название незнакомой улицы. Разжала ладонь, в которой лежал Сашин крестик. Он был черным, как будто серебро веками пролежало в земле. Инна снова зажала крестик в ладони, вскочила и побежала.
Инна едва успела к сроку. Оказалось, что нужно было сделать так много в последний момент: отдать цветы соседке, позвонить друзьям и заведующему отделением, чтобы сообщить, что она уезжает на неопределенный срок, выбросить мусор и хоть чуть-чуть прибраться в квартире. Собрать вещи. Какие вещи ей потребуются, Инна не представляла. Но необходимый минимум, без которого женщина совершенно не может прожить, был и у нее.
Дом, где назначила встречу медиум, выглядел настоящей заброшкой, и сердца Инны коснулся в первый раз страх. Черный зев подъезда выглядел ходом на тот свет. Инна собралась с духом, глубоко вдохнула и нырнула в темноту, как на дно темной реки. Подсвечивая себе путь телефоном, поднялась на третий этаж. Мусор под ногами хрустел, в окна без стекол дул ветер, пахнущий сиренью и свежескошенной травой газона.
Зильфида окликнула ее из квартиры:
- Входи, моя дорогая!
Инна с робостью вошла в пустую квартиру. Медиум ждала ее в большой комнате, где обломки мебели были отодвинуты к стенам.
- Сейчас самый удачный момент для перехода, - сказала Зильфида, кивнув в окно.
Инна бросила боязливый взгляд на почти полную луну цвета топленого молока, которая катилась по крышам. Обошла начерченную на полу мелом фигуру с расставленными в ней плошками. В плошках слабо мерцали горящие фитильки. Ветер из окон пытался загасить пламя, и огоньки время от времени ложились на бок, но потом снова восставали, как стойкие солдатики из расплавленного олова.