На праздники 1 мая 1949 г. бабушка приехала с дедушкой к нам в Горький, и папа попросил нашего соседа Павла Абрамовича Вышкинда сделать несколько фотографий нашей семьи. Я учился в 5-м классе и помню хорошо этот случай. Дедушка обрадовался возможности сфотографироваться с дочкой и её семьей. Он причесал волосы, расправил перед зеркалом усы и выглядел молодцом. А бабушка застеснялась и поникла. Она была в старом выцветшем и поистертом платьишке и почувствовала себя неважно. У мамы было одно выходное платье, висевшее в шкафу, и она предложила своей маме переодеться в него. Дедушка тут же одобрил идею и заставил бабушку переодеться, она подчинилась, обрядилась в это платье, но была так смущена и нервирована, что даже прекрасные фотографии выдающегося мастера Вышкинда передали этот душевный дискомфорт бабушки.
Я, пожалуй, единственный раз в жизни увидел в тот день её смущенной и расстроенной. Вообще же я не помню её плачущей или печальной, а только лишь доброй и веселой. Неприятностей в жизни было немало, но она переносила все их с достоинством, повторяя, что всё идет от Бога, вот, значит, что-то мы сделали неправильно, за что Бог и послал кару и направляет нас на путь истинный. Она не теряла ни минуты днем на бесполезные сетования или пустую болтовню. Каждая секунда жизни была отдана пользе и делу, и, говоря сегодняшним языком, бабушка умела хорошо организовать свою деятельность. Она ухитрялась следить за детьми, неся что-то от стола в кухне к печке и обратно, или выбегая на минуту в огород, умела одновременно посмеиваться над проказами младших, непрерывно отпускать шутки и сыпать прибаутками, которых она знала великое множество.
Жили Кузнецовы небогато, но не были скаредными. Я помню немало случаев, когда в дом к ним стучались плохо одетые люди и просили подаяния. Бабушка никогда не захлопывала перед ними дверь и не говорила «Бог подаст», а всегда выносила что-то, чаще всего съестное – ломти хлеба или какую-то свежеприготовленную еду. В моем раннем детстве в Юрьевце не была еще открыта церковь, и те, кто отправлялся на богомолье, должны были совершить паломничество за много верст, и если в дом стучали паломники, то их приглашали к столу в кухню и непременно кормили, а потом давали что-то на дорогу. Откровенное жмотничество и мелочную прижимистость бабушка и дедушка не одобряли. Про чересчур жадных людей говорили с презрением и даже грубо: «Они за копейку в церкви пёрнут».