Во второй раз кот принёс половинку крысы и так же аккуратно
положил её на краешек кровати, ближе к ногам. Толик не сразу понял,
что там такое мешает спать, нащупал длинный хвост и теперь уже
заорал по-взрослому — да так громко, что тёть Лида прибежала из
своей четвертинки проведать квартиранта.
— Глупый, — она совком поддела полутушку с пола и вынесла её на
улицу, — радоваться надо, что животина смышлёная да ловчая. А ты
орёшь как оглашенный. Тут делов-то всего ничего — взял и выкинул.
Не змея же...
— Какая ещё змея? — взвился Толик. — Он что, и змею притащить
может?
— Конечно, — тёть Лида была спокойна и невозмутима, будто ничего
страшного не произошло, — коты и на змей охотятся, и на птичек, и
на лягушек... Эка невидаль.
Толик прижал к лицу подушку и немножко повыл от бессилия
что-либо изменить — ему только змей и лягушек в постели не хватало
для полного счастья. А птичек и вовсе было жалко.
— Что истеришь, как девка? Ты же медик, вы во время учёбы и
мышей, и трупы людские режете. А тут какой-то несчастной крысы
испугался.
— Так мы это не в кровати делали. И во время учёбы и практики. А
теперь, получается, мне и дома расслабиться нельзя.
— Пустое, — отмахнулась бабулька, — обычные дела.
Привыкнешь.
И ушла домой, оставив несчастного в осквернённой постели, полном
раздрае и окончательно проснувшимся. Нет, с этим точно нужно было
что-то делать.
Все его попытки воззвать к кошачьему разуму путём
продолжительных бесед эффекта не имели: подросший и слегка
округлившийся кот пристально смотрел на него равнодушным взглядом
наёмного убийцы, разворачивался и уходил по своим делам. Толику
лишь оставалось провожать взглядом длиннолапую фигуру, которая
бесшумно удалялась к месту дислокации, поигрывая перекатывающимися
под полосатой шерстью мышцами.
Так прошёл месяц, затем другой, и вся надёжно умерщвлённая
добыча из категории «ужас-ужас» как-то плавно и незаметно перетекла
в категорию «фу, Боря, ты опять» и уже не вызывала прежних душевных
подъёмов и эмоциональных всплесков. По-видимому, он привык, как и
говорила умудрённая опытом тёть Лида.
Вот и сегодня, ранним зимним утром 31 декабря, когда на улице
было ещё совсем темно, а дом от мороза начал выстывать, заставляя
плотнее кутаться в одеяло, Толик уже привычно скинул мышиный трупик
на пол (прямо рукой, да), повернулся носом к стенке и вновь
погрузился в сон — до подъёма оставалось чуть более часа.