– Но это же слово действительно означает «молоко». Разве вы не слышали, Эдвин Генри так и сказал.
Манолита снова начала хохотать, а мы направились к выходу.
– Какой же он дурак, – поморщился Эл. – Я бы, пожалуй, даже согласился увести ее у него, только потому, что он такой дурак.
– Когда речь идет об англичанине, никогда нельзя ничего знать наверняка. – По тому, сколь глубокомысленным было это замечание, я понял, что мы выпили слишком много.
На улице холодало, в лунном свете большие белые облака проплывали над обрамленным домами широким каньоном Гран-Виа; мы шли по тротуару, изрытому свежими воронками от снарядов и засыпанному обломками, которые еще не успели смести, наверх, к Пласа Каллао, где стоял отель «Флорида», обращенный фасадом к другому невысокому холму, по склону которого тянулась широкая улица, заканчивавшаяся на фронте.
Пройдя мимо двух часовых, стоявших в темноте по обе стороны входа, и задержавшись в дверях, мы с минуту прислушивались к стрельбе, доносившейся с конца улицы, она постепенно переросла в шквал огня, потом стихла.
– Если так будет продолжаться, думаю, мне придется идти в часть, – сообщил Эл.
– Да нет, это пустяк, – возразил я. – В любом случае это далеко слева, где-то возле Карабанчеля.
– Да нет, грохотало, по-моему, вроде прямо в парке.
– Ночью звук здесь всегда так разносится, вводя в заблуждение.
– Не станут же они контратаковать нас ночью, – решил Эл. – У них крепкие позиции наверху, зачем им покидать их только для того, чтобы выкинуть нас из речки.
– Из какой речки?
– Ну, помнишь песенку?
– Ах, из той речки!
– Ну да: «Вверх по речке без весла…»
– Пошли. Нечего прислушиваться. Тут каждую ночь так стреляют.
Мы вошли, пересекли вестибюль, миновали ночного дежурного за стойкой портье, тот встал, проводил нас к лифту, нажал кнопку, лифт спустился. В нем оказался мужчина с красной лысиной и красным сердитым лицом, в белой куртке из потертой курчавой овчины. Под мышками и в руках он сжимал шесть бутылок шампанского.
– Какого дьявола вы вызвали лифт? – возмутился он.
– Вы катаетесь в нем уже целый час, – ответил ночной дежурный.
– Ну что ж поделаешь? – произнес Овчинная Куртка. И, обращаясь ко мне, спросил: – Где Фрэнк?
– Какой Фрэнк?
– Ну, Фрэнк, вы же знаете, – настаивал он. – Слушайте, помогите мне с этим лифтом.