– Чего ты хочешь? – спрашивает она на языке жестов, не спуская с
работорговца презрительного взгляда.
– Приведи мне этого сукина сына, – Раневский не обращает
внимания на кровь, сочащуюся из раны на шее. – Ты знаешь о ком я
говорю.
Элаиза поворачивает на меня голову. Я сперва подмигиваю ей, а
затем шевелю губами, не произнося не звука:
– Цыганка улетела за матерью. Как только вороны вернутся, наши
руки будут развязаны.
– Что ты там шепчешь? – Раневский хватает меня за пальто и
поворачивает к себе.
Но я уже знаю, что Элаиза прочитала по губам все, что нужно.
Никогда бы не подумал, что ее немота сыграет нам на руку.
– Закрой рот! Дайте ему один из шарфов! – приказывает Раневский
и поворачивается к принцессе горцев. – А ты тащи сюда Амарина.
Иначе, я клянусь, этому пацану и его матери крышка.
Элаиза посмотрела железным взглядом на бессмертного. Открыла
портал и растворилась в нем.
Мы ждали уже час. Раневский успел однажды позвонить человеку,
держащему мою мать в заложниках. Он отметился, что все в порядке. А
еще через несколько минут уставился на меня.
– Что ты ей сказал, пацан? – спросил он. – Я все не могу
выкинуть это из головы.
– Хорошо попросил достать для тебя горца, – с невозмутимым видом
ответил я, подтянулся и бросил взгляд наверх.
Вороны все еще не вернулись.
– Я слишком долго живу на этом гребанном свете, чтобы поверить в
лапшу, которую ты мне тут вешаешь, – он достал обойму из пистолета
и проверил патроны. – Но, чтобы у тебя не было надежды перехитрить
меня. Открою еще одну тайну.
Я вернул взгляд на Раневского.
– Если Элаиза в этот самый момент пытается отыскать твою матушку
и совершенно случайно у нее получится это сделать, – он закашлялся
и вытер рукавом под носом. – То в эту же секунду умрет твоя
сестра.
Я не поменялся в лице, но внутри кровь прямо-таки забурлила.
– Ты же не думаешь, что мы забрали твою мать, а девчонку
оставили без присмотра? – добавил работорговец.
А вот это уже плохо. Если маму могли привезти в город, то Машка
находится «под присмотром» все еще в Питере. Иначе не смогла бы
дозвониться до Клавдии Петровны. Или сказала бы, что
возвращается.
Черт! Ее спасти не успеем. При всем желании.
– Разве ты не видишь, что у меня поджилки трясутся, –
отреагировал я. – Все мои близкие в твоих руках. Если не буду
слушаться, кто-то из них может погибнуть. Это я понял.