Вернувшись из армии Андрей долго
думал, что ему теперь делать. Жил он с родителями, в небольшой, но
сакральной, области старой Империи, острове Мангерым. Область была
ничем особо не примечательной, ни теплого (по мировым меркам)
красивого моря, ни ресурсов, ни особого стратегического (опять же
если брать в целом) месторасположения, однако все люди знали, что в
седой древности именно отсюда пошла цивилизация, поэтому здешняя
земля всегда находилась на особом положении.
Андрей, как и все вокруг, был уверен,
что устоявшийся порядок в целом если и будет изменен, то
фундаментальные положения Империи непоколебимы. Друзья вокруг
начинали «крутиться», это такое новое слово, обозначавшее делать
все, что угодно, но по-новому. Они все звали его в свой бизнес,
это, кстати, тоже было новое слово, действующее, как заклинание на
всех людей старой Империи, а жителям блистательного в прошлом, но
сейчас захолустного Мангерыма, и вообще бывшее синонимом жизни
миллионеров из американских фильмах на видеокассетах. Бизнес был по
сути простой торговлей, но с налетом успешности и флера грядущих
пачек долларов. Надо было ездить в приграничные города по ту
сторону забора, скупать там все, что продают в магазинчиках,
покупать секонд-хэнд, на полностью завитых хламом грузовичках
привозить сюда и продавать это внутри умирающей старой Империи, где
люди, обалдевшие от цветастых этикеток с неродными буквами, сметали
все.
Однако, Андрей решил, что пока не
суетиться не стоит. Он поступил в военное училище в надежде сделать
карьеру в армии. Ведь, рассуждал он, как бы не трясло старую
Империю, армия – это основа любой власти, правители приходят и
уходят, а защищать Родину надо всегда.
Как только он начал учиться, где ему
очень нравилось, ведь не надо думать, на все есть приказ
вышестоящего начальства или Устав, Альфа и Омега служащего, а чего
нет в Уставе, то и не существенно для жизни. Но как назло, на
втором курсе, как только он осмотрелся и понял, что к чему, старая
Империя, еще пару лет назад наводившая ужас на всю планету, взяла и
развалилась на несколько маленьких частей. Все случилось настолько
внезапно и обыденно, что казалось каким-то дурным сном, хотя люди,
которые очумело переходили от мировоззрения «Мир! Труд! Май!» к
бессмертному «Homohomini lupus est» почти и не заметили
разницы.