– Хех-хе, – юноша показал смущённую натянутую улыбку. – Бывает
же такая досада: иду, значит, гляжу – а ставня скособочена! Ну,
думаю, надо приладить её на место! Полез… Да чёт не удержался вот…
Что ж, извиняюсь, если прервал тренировку, не буду больше вас
отвлекать, доброго вам вечера. Пока!
Он хотел направиться к выходу, но не смог сделать и шага. Ибо
озлобленный взгляд матушки Августины будто приковал Лёху к полу.
Она сжала зубы, бровь дрожала от нервного напряжения. А потом
игуменья заорала так, что ставни и вправду скособочились:
– ПРИБЬЮ-Ю-Ю!!!
На этом история о пришельце из иного мира могла бы завершиться:
настоятельница зараз прихлопнула любопытного парня. Однако, в конце
концов, игуменья была же монахиней? Человеком, для которого
недопустимо отравлять сердце злобой, но должно молиться за
оступившихся, в том числе, оступившихся не только духовно, но и в
буквальном смысле – с подоконника. Да не просто монахиней была, а
матушкой среди них – примером для подражания.
Потому Лёха получил от Августины только нагоняй, пускай и самый
грозный в своей жизни. Естественно, игуменья нажаловалась Олегу
будь здоров, дескать, почему у тебя такой разброд среди
подчинённых? Пришлось мужику как следует взъерошить Лёху, но не
слишком сильно. Ведь Олег, будучи ветераном, хорошо знал, что если
войска простаиваются без дела, то среди бойцов неизбежно начинается
моральное разложение: праздношатания и пьянки. Хорошо хоть, что с
последним у Евдокии пока не было трудностей – если она и выпивала,
то тайком и немного. «Ничего-ничего, – мыслил Олег, – не всем же
быть как Ирина. Скоро каждому найдётся дело по плечу».
Лёха же после пытался сорвать негодование на Весняне, мол, так и
задумывала: напугать и сбросить в зал.
– Да я тебя поймать пыталась, дубина! – огрызнулась русалка. –
Не виновата я, что ты оказался таким же неуклюжим, как обожравшийся
медведь на вершине тоненькой берёзки!
Впрочем, не только у юноши имелись претензии к Весняне. На фоне
известия о Лёхином падении кое-кого ещё больше встревожило
поведение русалки. И этот кое-кто поздним вечером крался к тому
зданию, где отходили ко сну трудницы…
Весняна сладко зевнула, потянулась, и удобнее устроилась на
лежаке.
– Полина, подай-ка мне полную чашу, – мягко, но отнюдь не
просительно сказала русалка.