– Да, матушка Весняна, – с готовностью отозвалась Полина.
Трудницы ночевали в общем длинном помещении, заставленном
лежаками. Русалка устроилась в самом дальнем его конце. Она
прикрыла глаза и перекатилась с боку на бок, ожидая чашу.
Но когда молодая трудница протянула её, некто перехватил руку и
приложил палец к губам, призывая к молчанию.
– Полина, чего так долго? – капризно спросила Весняна, не
открывая глаз.
Тишина. Даже слишком необычайная тишина для помещения, полного
женщин.
– Полина?
Когда Весняна с недовольным ворчанием облокотилась на лежак, то
помимо растерянной Полины увидела рядом стоящую Ирину. Монахиня
держала чашу и смиряющим взором буравила русалку.
– О-о… заглянула пожелать доброй ночи? – вырвалось у
Весняны.
– Давай за мной, – бесстрастным тоном потребовала Ирина, видимо,
не желая вести разговор в присутствии трудниц. – Сейчас же.
– Ну-у, ладно, – Весняна неохотно встала, и потянулась взять
чашу.
Но Ирина отвела её в сторону, а затем передала Полине.
Пара вышла под открытое небо. Ирина повела русалку куда-то за
угол, в тень, где их не могли заметить случайные свидетели. И здесь
доселе спокойная монахиня накинулась на Весняну разгневанной
гарпией.
– Ты чего устроила, змеюка речная?! – шипела Ирина, размахивая
кулаками, и при этом стараясь не повышать тон до крика.
– Как «чего»? – с показной обидчивостью удивилась Весняна. –
Послушания исполняю вместе со всеми, перед отходом ко сну вечернюю
молитву хором читаем. Всё чин чинарём.
– Да ты никак вертеп там задумала! – потерявшая терпение Ирина
схватила Весняну за грудки. – Почему на твоём лежаке три подстилки,
а у некоторых трудниц их вовсе нет? Отняла?.. Почему некоторые
трудницы вообще под лежаками на полу растянулись? Условия хуже, чем
у холопов!
Каждый вопрос монахиня сопровождала такой встряской, что у
русалки зубы стучали.
– Эт-о он-и пло-оть сво-ю усми-иря-яют, – оправдывалась
дёргающаяся русалка.
– Плоть усмиряют, значит! – ещё больше злилась Ирина. – Почему в
услужении у тебя находятся? Здесь Богу служат, а не речным
чудищам!.. Почему, я спрашиваю, трудницы тебя матушкой кличут? В
монастыре есмь токмо одна матушка – игуменья! Что дальше, к содомии
и свальному греху мирянок склонять буде?
Ирина оттолкнула русалку, и та ударилось спиной об стену.
– Набилась к мирянкам, потому что с монахинями сей бесовщины не
сотворить? – погрозила кулаком Ирина. – Они-то уж подобное терпеть
не станут, за выходки твои отлупят так, что седмицу подняться на
ноги не сможешь.