– Юдард,
– прохрипела она, – если ты когда-нибудь любил меня, молю:
убей…
Мужчина
ухмыльнулся криво, подошёл к ней и наотмашь ударил по щеке. Руэри
вновь упала на колени и вскрикнула. Он наклонился и поднял лицо
королевы за подбородок. Щека её начинала наливаться багрянцем. В
уголке губ проступила кровь. Посмотрел в безумные от ужаса
глаза.
– Убить?
Ну что ты, детка. У меня для тебя будет занятие
поинтереснее.
И провёл
пальцем по подбородку женщины.
– Ты
сделала неверный выбор, малышка. Ты выбрала его. А я ничего не
прощаю, ты знаешь. Благодари любимого короля за то, что оказалась в
моих руках. И его наследника.
–
Н-ненавижу, – прошептала Руэри, содрогаясь всем телом, и внезапно
закричала: – Будь ты проклят, Тэйсгол!
Сирень
дурманила, звала, манила. Навевала непорочным сестрам обители
милосердных дев сладострастные видения. В этот час перед рассветом
сон особенно дорог и крепок. Но Леолия не спала. Всю ночь она не
смыкала глаз, чутко вслушиваясь в тишину. К побегу всё было готово.
Каждый шаг просчитан заранее. Страшно было отправляться в мир,
знакомый только по старым книгам из монастырской библиотеки, но
другого выхода не было. Да и Леолия никогда не отличалась
трусостью.
«Всё
получится, – шептала она, всматриваясь в серый низкий потолок
крошечной кельи. – У меня всё точно получится».
Когда за
окном начал сереть рассвет, Леолия бесшумно вскочила, скрутила
тёмные волосы калачиком, достала из-под кровати сверток с одеждой.
Девушка никогда не бывала за каменной стеной сиреневого сада. У неё
не было ни драгоценностей, ни денег, чтобы подкупить крестьян,
привозящих в обитель фрукты, овощи и муку, или купить у них штаны,
например. Поэтому девушка своими руками сшила всё из монашеских
одеяний, благо на одну только паранджу уходило несколько метров
некрашеной шерсти – материи хватило на всё. И на куртку, и на
штаны, и на длинный плащ с капюшоном. Проблему представляли лишь
сандалии, которые в обители носили все, желающие принять постриг. И
не желающие – тоже.
Леолия,
накинув на голову широкий капюшон, захватила вещевой мешок с
засушенным хлебом и теми немногими продуктами, которые удалось
скопить, и выскользнула в коридор, постаравшись не скрипнуть ветхой
дверью. У неё получилось.
Послушницы обитали на четвёртом этаже девичьего
корпуса, почти под самой крышей. На первом располагались
многочисленные мастерские, на втором – покои настоятельницы, а на
третьем жили уже принявшие постриг девы. Одним из многочисленных
послушаний было намывать анфиладу комнат матушки Альционы, чистить
подсвечники, утварь, серебряную посуду и приборы. Каждый вторник
стирались огромные бархатные гардины, а затем их выглаживали, грея
утюг на печи. За время этих работ Леолия получила возможность
тщательно изучить расположение комнат, а также особенности
старинных рам.