Вик вышел наружу, выпрямился, вдыхая пряный запах степи. Он родился здесь, здесь научился ходить и сидеть на лошади, а потом отец завоевал империю. Но жить в замке для ребёнка огромных просторов — мучение. Хотя и в Тоннехеде есть леса с полями, есть лошади, можно скакать с утра до вечера, ночевать под звёздным небом, однако всё не то. Нет запаха сухих трав, мешавшегося с дымом костров, нет мрачного очарования пустой равнины и журчания редких ручейков, за руслом которых всегда следовал лагерь варваров. Вот почему Вик любил приезжать сюда.
Шатёр тётушки Оливии стоял недалеко. По последним известиям она ждала ещё одного ребёнка — седьмого! — и Вик, заметив женщину с большим животом, выходящую из шатра, крикнул:
— Тётя Оливия!
Женщина разогнулась, и он узнал Ваху — старшую дочь Оливии. Рассмеявшись, Ваха обняла Вика — с трудом дотянувшись из-за живота — и погрозила пальцем:
— Эй, братишка, я ещё не такая старая, как моя мать!
— Кто тут старый? — ворчливый голос тётушки послышался из шатра, и Вик вошёл. Оливия сидела у полога, перетирая в ступке травы. Возле очага вольготно расположились трое странников в потрёпанной временем и непогодой одежде. Все трое были с седыми волосами и бородами, но их глаза ярко блестели в свете неровного огня.
— Здравствуй, тётя Оливия, — Вик тронул ладонью лоб, сердце и живот. Тётушка улыбнулась:
— Садись погрейся после дальнего пути. Волхвы ждали тебя.
Вдруг стало тревожно. Не страшно — варвар ничего и никого не боится. Но сердце сжалось в предчувствии. Вик разозлился на себя: не хватало еще предчувствий, как у женщин! И подошёл к очагу, сел, поджав ноги, склонил голову перед старостью волхвов:
— Добра вам, странники.
— И тебе добра, юный варвар, — медленно ответил самый старый из троих. — Ты похож на свою бабку.
— Это я знал и без гаданий на костях, — усмехнулся Вик. — Зачем вы меня звали?
— Выбери руну, — сказал средний и протянул на сухой сморщенной ладони несколько белых ошкуренных костей лопатки мелких зверьков. На каждой значилась вырезанная и замазанная углём руна. Этим письменам Вика не учили, хотя дед и отец умели читать рунопись.
Поколебавшись, Вик выбрал ту кость, что была справа, с извилистой линией. Волхвы обменялись многозначительными взглядами, и старший сказал спокойно:
— Мы не ошиблись. Демиург проложил для тебя путь в другом мире.