Один только торг новгородский чего стоит. Вон как выряжены все
богато, да пышно. Словно холопей в здешних концах вовсе нет – одни
князья да бояре. Куда ни поглянь – важный дядька ступает, охабнем
мостовую метет, аль боярышня молодая черевиками постукивает,
глазками постреливает.
Яромир шагал молча, чуть насмешливо поглядывая на разинувшего
рот княжича. Сам он в Новгороде бывал уже многажды, со многими был
знаком. Сейчас вот пройти Плотницкий конец, перейти по мосту – и
будет большое торжище. Там Яромир собирался кое-чего прикупить, да
кое с кем побалакать.
Ивана он старался из виду не выпускать. Ему только дай потачку –
живо дурь выкинет. Все деньги спустит на дребедень, девицу невинную
попортит или просто нажрется до зеленых риз. Яромир иногда
удивлялся, как Иван дожил до зрелых лет, с такой-то пустой
головой.
Вот, прямо сейчас поотстал малость, к церквушке какой-то
пристроился. Яромир заподозрил скверное, хотел уж было одернуть, да
заметил, что Иван, высунув язык, мерекает на беленой стене
писульку. Яромир бесшумно зашел ему за спину, прочел: «Спаси
господи», и неопределенно хмыкнул. Ладно уж, пускай – всяких
каракуль тут и без Ивана не счесть. Люд в Новгороде поголовно
грамотный, а вот воспитания иным не хватает.
И сброда всякого вдосталь. У дверей церквушки подвывала
нищенка-оборванка, суетился юродивый мальчишечка, бренчал на гуслях
слепой старичок. Сердобольный Иван выудил три медных веверицы,
роздал убогим, приговаривая:
- На те, небоже, что нам не гоже...
На торжище Яромир внимание удвоил. Новгородский торг вдвое
сильнее тиборского – тут и бывалому волколаку ухо востро держать,
не то что княжичу стоеросовому. Повсюду шум, гам, каждый так и
норовит объегорить, а то просто кошель срезать. Руку протяни – в
беду упрешься.
А Иван ни о чем таком не думал. Он просто глазел. Гомон вокруг
стоял – и-и!.. Все что-то покупали, продавали, торговались или
просто кричали.
Говор у новгородцев непривычный, чудной. Вроде и по-русски
говорят, как все, а вроде и как-то не так. Цокают, «г» странно
произносят...
Глаза от изобилия разбегались. Каких только диковин нет на
новгородском торжище. Вот, например, берестяной прилавок – туеса,
тарели, кружки, сундучки. Искусно расписаны, раскрашены – и ни
капли клея. Руки у Ивана так и потянулись, так и примерились.