— Алекс, ты совсем кукухой поехал после Петровского самогона,
да? Какой, нахрен, сон?
— Странный сон, Митяй. Очень странный, — зевнул и потянулся. —
Может, у меня и в самом деле уже крыша едет?
— Ты же сейчас не клонишь к тому, чтобы я за тебя сегодня
поработал?
— Именно к этому и клоню, — я приоткрыл один глаз и ехидно
скосился на своего друга. — Подменишь?
— Даже и не знаю, как тебе на это отвечать. Раньше казалось, что
ты мне и в самом деле друг.
— О чём это ты? — я нахмурился и скривил лицо от боли в
пояснице. Похоже, сон на сеновале в пьяном виде был не лучшей
затеей. Хорошо, хоть на вилы не напоролся, а вспоминая то, каким я
был вчера пьяным. Чудом выжил! Ха-ха!
— Эх, Саня, — Митяй назвал моё настоящее имя с таким гонором,
что мне стало не по себе, и я приготовился к худшему. — Ты ведь
прекрасно знаешь мою ситуацию. Мне кровь из носу надо до конца
недели оброк уплатить. Мне целой серебряной не хватает. Если я
сейчас буду на твою работу время тратить, как пить дать, не успею,
— я тяжко выдохнул, но Митяй не остановился. — Ты ведь мою мать
знаешь, она снова вызовется плети за меня получать. Не могу я так!
Алекс, ты мне хороший друг, но мать мне дороже. И чес-слово! Мне
думалось, ты об этом помнишь.
— Извиняй, запамятовал.
Митяй добродушно улыбнулся и хлопнул меня по плечу:
— Ладно, прощаю. Ты, главное, больше не забывай. Дружба – это
хорошо, но не стоит ей пренебрегать. Настанет день, и мы уже не
сможем так часто видеться. Кто знает, что со мной будет, если я и
дальше продолжу копить долг. Неровен час, Лепёха может и
казнить.
Я усмехнулся, вспомнив лицо Графа, когда он вышел во двор после
первой брачной ночи со своей новоиспечённой женушкой. Ох, надо было
это видеть! Выглядел он не просто измотанным, а прямо-таки
«раздавленным». С тех пор и прицепилось к нему это незамысловатое
прозвище – Лепёха. Что тут сказать… Нечего было испытывать судьбу!
Стоило жениться по любви, а не по расчёту!
— Не, я ему не позволю, — слушать и смотреть, как мой друг
пускает слюни, я не желал.
— Ты ведь знаешь, что не от тебя это зависит.
Деваться было некуда, ведь Митяй был как всегда прав. Барин наш,
может, и добрее многих, но за неуплаченный долг может и плети
всыпать, а кому эта плеть достанется – не его забота. Хорошо, хоть
казнить нас он брезгует. Нрав у него спокойный, но строгий. Не то,
что у других. Слышал я, что близ столицы за неуплату могут и на
плахе вздёрнуть.