Женщина дёрнула щекой; по окаменевшему, застывшему лицу
пробежала судорога.
-О, да. Вы его
заслужили, - тихо и страшно проговорила она.
Безумием было предполагать, что эта женщина чем-то поможет
ему. Следовало срочно сменить тему, и Нестор коротко кивнул на
стройные ряды воинов, упражнявшихся в борьбе.
-Постоянные тренировки.
Мне нравится ваш подход, леди Марион.
-Я считаю, генерал
Ликонт, что лучше быть всегда наготове. Нет лучшего залога мира,
чем хорошо подготовленная и отлично вооружённая армия
противника.
Если бы Нестор мог себе позволить, он бы усмехнулся.
Определённо, эта женщина могла стать лучшим союзником — но вместо
этого стала самым страшным его врагом.
-Нельзя всё
предусмотреть и ко всему подготовиться, - ему хотелось откланяться
как можно скорее, чтобы болото этих тёмных, глухих и неподвижных
глаз не затянуло его ещё больше — туда, где выход будет только
один, и только для одного.
-Так говорят только
лентяи, сменившие жар поединка на тухлую вонь дворцовых интриг. Но
ведь вы не относитесь к ним. Не так ли. Генерал Ликонт?
Нестор медленно огляделся. К их беседе прислушивались, его
реакции ожидали. Лучшие рыцари императорского дворца и воины
столичной стражи — они ждали его слов, его ответа на вызов. Капкан
был расставлен, и он сам наступил на него.
-Конечно, нет, леди
Марион, - приторно улыбнулся герцог, скидывая свой плащ. - Вы
правы, дворцовые интриги никогда не заменят дружеского поединка. И
если потребуется, я готов доказать это на деле, здесь и сейчас.
Марион слегка склонила голову, приподняла бровь, изображая
удивление для своих рыцарей, чтобы те знали: это добровольный
выбор, личное желание валлийского генерала — попробовать свои силы
в поединке. Агрессор — не она.
-Как пожелаете.
Воины оживились, для них освободили одну из тренировочных
площадок. Нестор мог только порадоваться, что не снимал верной
кирасы всю эту чрезвычайно длинную неделю. Возможно, самую длинную
в его жизни... хотя их пребывание в Ренне ещё не окончено, и кто
знает, что ещё припасла для него эта...
Марион шагнула на песок площадки, дошла до центра, резко
обернулась. Меч, вынутый из ножен — как продолжение руки, взгляд —
холодный, режущий — направлен на него.