Дверь висела на ржавых петлях, оттянувших наличники с косяком, так что в месте его стыка с проёмом образовались толстые чёрные щели. Коробка была сильно перекошена по диагонали. Круглая, ощетинившаяся щепьём дыра говорила о том, что раньше в двери был замок, а две более светлых области на некрашеном полотне ДСП намекали на сорванную ручку. Из зазора между дверью и косяком тянуло теплом и ароматом сырой штукатурки.
Я стоял на пороге и колебался, когда сзади в меня с криком «Бу!» врезалась неугомонная Мария. А за ней подоспели и остальные, тут же уставившись на мою находку. Несмело я поднял руку и толкнул дверь. И та откатилось вперёд с противным протяжным скрипом.
За дверью была кромешная тьма, и отсвет из-за наших спин выхватывал лишь брусчатый пол. Но здесь он был в ещё более плачевном состоянии: многие доски выпирали вверх, скрутившись и лопнув. Это говорило об их длительном контакте с водой, а каких-то из них вовсе не было, и в провалах открылась тёмная, влажная, неровная бетонная стяжка.
– Пойдёмте туда! – торжествующе вскричала Мария, уже выуживая из кармана телефон, чтобы посветить.
– Нет, – неожиданно резко ответил я, одёрнув её за руку.
Она пронзила меня огненным взглядом, и я смутился, выпустив её кисть и мягко объяснив:
– Смотри, какой пол! Недолго и споткнуться, нарваться на приключения…
– Но есть же фонарик!
– Не стоит. Тем более, там, в большом коридоре, остались две открытые комнаты. Помнишь? Ну? Уже не хочешь узнать, что там?
Думаю, и Ольге с Ильнуром не хотелось лезть неизвестно куда. Так что они развернулись и вышли вон. Мария постояла чуть-чуть у двери, а потом вдруг, зацепившись пальцами за косяк, вся подалась вперёд, ныряя во тьму. Под моим нервным взглядом она секунду висела так, придерживаясь за проём и, видимо, изо всех сил вглядывалась в черноту, а затем тихо, неуверенно пискнула туда: «Эй!..». Потом она вдруг резко подтянулась, отпрыгнув обратно, и за ней с треском захлопнулась откатившаяся назад дверь. На мой ошалелый взгляд она лукаво улыбнулась, пугая меня ещё сильнее, а затем прошмыгнула мимо, удаляясь в главный коридор.
***
Оставив позади таинственный лабиринт, мы пошли ко второму открытому проёму. Надо сказать, найденное за ним превзошло все наши ожидания.
Комната метров шесть на шесть была вся завалена голыми панцирными кроватями. Их каркасы были крашены в ностальгический синий цвет. Нижние из них стояли очень плотно, сдвинутые друг к другу, а другие были аккуратно поставлены вертикально и прислонены к стенам. Остальные были просто свалены сверху, заблокировав путь к такому же армированному, как и в лабиринте, окну. А прямо перед нами невероятным пятном обыденности среди этого металлического хаоса стояло четыре койки, расположенных абсолютно правильно, всеми ножками на полу, и расставленных по две в ряд, будто приглашая нас прилечь.