– То есть Конни решила навязать вам свои условия.
– Да, черт возьми, пыталась. В детстве я часто на это покупалась. Но потом поумнела. – Она вытянула шею. – Сказать по правде, одна из причин, почему я смылась из дома, была в ней.
– Вы не хотели больше подчиняться.
– Ага, а теперь она решила, что раз у нее есть деньги, то она может меня… терроризировать. Она и ее богатенькая сучка-адвокатша из Беверли-Хиллз. – Она щелкнула пальцами. – Да только малышку Ри так просто не обманешь, малышка Ри пошла да и наняла себе адвоката… у вас есть что-нибудь попить? От этой говорильни у меня во рту пересохло.
Я принес ей воды.
– Спасибо, док. Что-нибудь еще спросите?
– Давайте поговорим о тех трех месяцах, что Рамбла провела у Конни.
У Шери напряглись желваки.
– Это она говорит – три месяца. На самом деле восемьдесят восемь дней.
– Верно, Ри. Расскажите мне, как это вышло.
– Я боялась, что вы меня об этом спросите. Что, это так важно?
– Конни представляет ваше согласие оставить с ней девочку как свидетельство того, что вы собирались полностью передать ей опеку над ней.
Она со стуком опустила чашку на стол.
– А вот это уже полная фигня!
– Так как же возникла такая договоренность?
– Не было никакой договоренности, – сказала Шери. – Вообще никакой. А было вот что – сижу я, значит, играю с Рамблой, и тут откуда ни возьмись является Конни. Добренькая такая – как будто ее подменили. Подарок для Рамблы принесла. Детские одежки, подгузники – а то я не додумалась бы подгузники ей купить. К тому же те, которые она принесла, были неподходящего размера и не той марки, какой я обычно беру, но я ничего, взяла, сказала «спасибо» – такой уж я человек, всегда вижу лучшее в людях. И, честно вам говорю, доктор, – я была так довольна своей жизнью тогда, что у меня не было никаких причин проявлять недружелюбие.
– Значит, Конни проявила доброту.
– Точно, решила раз в жизни позаботиться о ком-то, кроме себя. И даже сказала мне, что я хорошо забочусь о малышке – что ее сука-адвокатша теперь отрицает. В общем, попросила она у меня подержать Рамблу – ну, я говорю, пожалуйста. И взяла-то неправильно, так что Рамбла сразу заерзала, пришлось мне показать ей, как расслабить руки, чтобы ребенок утих.
Черные глаза сверкнули обсидиановым блеском.
– Вот где я сделала ошибку. Не надо было ее ничему учить. Она уже тогда что-то задумала.