«Это сон, страшный сон, у меня
температура. Но почему всё так реально?» – не находя ответа,
спрашивал он себя.
– Да что это, блять, такое? – заорал
во всё горло мужчина через мгновение.
– Папа, папа, – залепетала Катенька.
– Посмотри, у мамы для тебя кое-что есть.
Неожиданная мысль словно
электрический разряд ударила доктору в голову.
«Боже… дочка… её-то я хоть
спасу»
Борис Петрович подскочил на ноги и
увидел, как на открытых заляпанных кровью ладонях жены лежат
глазные яблоки с корнями зрительных нервов. Увидев, что Борис
Петрович встал, она с неприятным хрустом повернула голову и,
посмотрев снизу вверх на своего мужа, сказала: «Liberate Tute Me Ex
Inferis [4]»… Затем снова повторила: «Liberate Tute Me Ex
Inferis».
– Что…?
Фраза на латыни казалось ему смутно
знакомой. Он, как и любой медик, в медицинском ВУЗе изучал этот
мёртвый язык, но тот давно практически выветрился из его головы.
Голова доктора стала сильно кружиться, а в глазах всё слегка плыло.
Он перевёл взгляд на свою дочь.
Та своими маленькими ручками взяла
карандаши в руки, намереваясь сделать то же самое, что исполнила её
мать.
Борис Петрович подбежал к дочери и
отобрал у неё карандаши, затем подхватил девочку на руки побежал в
сторону Красной площади. Он пробежал метров тридцать, как его будто
парализовало. Он старался пошевелиться. Его мозг посылал
электрические сигналы от центра к периферии, но движения
конечностей не было.
Он старался пошевелиться и побороть
эту неистовую силу. В какой-то момент он ощутил металлический вкус
крови во рту. Через пару минут тёплая красная жидкость вытекла из
его губ и потекла по подбородку, капая на тротуарную плитку.
Неистовая сила с дикой болью в теле,
словно ломая кости, развернула его к себе.
Борис Петрович в ужасе смотрел на
людей, лица которых были серыми, с кровавыми потёками на щеках.
Каждый из них, будь то женщина, мужчина или ребёнок, окружили
доктора. В раскрытых ладонях каждого из них были вырваны с мясом
глазные яблоки с нервами, а одежда перепачкана грязью и кровью.
Люди что-то говорили, но от ужаса и
подкрадывающейся тошноты Борис Петрович ничего не понимал. В глазах
всё плыло, и голова дико кружилась.
Через какое-то время он
сосредоточился, и до его слуха вновь донеслась повторяемая раз за
разом фраза. Он подумал, что это та фраза, которая повторяла Лида,
но она была другой…