Я же наблюдал за девушкой
четырнадцати лет и про себя удивлялся, как она так ловко
справляется с оборудованием для геологов. Да. Мультитул оказался
геологический. Для сбивания, разрезания и измельчения горных пород.
Работал он на ядерной капсуле. Я такие уже видел на нашей базе, у
Альберта, нашего специалиста по самому нижнему уровню бункера, где
происходило частое затопление грунтовыми водами.
Спустя десять минут Альбина была вся
в пыли, но пробила проход в сужении, где началось такое сильное
расширение, что мы с трудом хватались за противоположную стенку.
Всё это происходило в кромешной тьме, так как мы давно уже
завернули направо по проходу и свет от старшины виден не был. Лишь
мой фонарик иногда освещал девушке путь.
– Альбин! Давай я тебя подменю? –
громко предложил я, когда мы наткнулись на следующее сужение. Мой
респиратор через свой динамик у носа дублировал мой голос, поэтому
никакой преграды для разговора не было.
Альбина остановилась и, не
оборачиваясь, негромко ответила:
– Не стоит… Просто смотри и
запоминай…
– Мне же не только смотреть надо, но
ещё и самому попробовать! – возразил я.
– Не надо… – всё так же не
поворачиваясь, произнесла девушка.
– Почему ты стесняешься своих глаз? –
спросил я, понимая, почему она не смотрит в мою сторону.
– Я… не… потому что… они от мутанта…
– сбивчиво пробормотала она.
А ведь точно! У неё не было явного
свечения. Это было что-то биологическое! Но генетические
эксперименты официально запрещены. Только благодаря Зодаку или
специальным медицинским программам в медкапсулах можно
корректировать гены. Это значит… Блин! Не представляю, какое у неё
было детство, если над ней экспериментировали в теневых
лабораториях…
– Ну и что? У тебя прекрасные глаза.
Нашла чего стесняться, – подбодрил я девушку, и она, робко
повернувшись, взглянула на меня. После темноты из-за фонарика её
зрачки стали ужасно узкими. Прямо-таки животными!
– Ну вот. Красивые глаза. Как у моей
кошки Люськи, – улыбнулся я схожести её зеленоватых глаз. – Скажи,
а почему ты респиратором не пользуешься? Мне дядька, что выдавал
снаряжение, сказал…
– У меня седьмой Зодак… Во мне
военная станция по производству наноботов. Моя кровь на двадцать
процентов металлическая. Поэтому мне не страшен метан, – призналась
Альбина, опустив взгляд.