Наконец, Майк решился и постучал в облупившуюся и перекошенную деревянную дверь. Но, вопреки всей агентурной информации, в ответ он услышал не шаркающие шаги, не вопрос удивленного хозяина о цели визита непрошеного гостя, а несколько свинцовых подарков крупного калибра, угодивших в дверь изнутри и пробивших ее насквозь всего в нескольких дюймах от комиссара. Если бы не отменная реакция Майка, одна из пуль прошила бы его грудь насквозь.
«Значит, чертов воришка уже был предупрежден о приходе полицейских и ждал их во всеоружии» – молниеносно пронеслось в голове Стэмпа. – «Да и про оружие мне ничего не доложили. Выберусь, придушу Колченогого, этого продажного тошнотика и ублюдышного торчка».
Майк имел при себе служебный пистолет и, быстро выхватив его из плечевой кобуры, снова кинулся к двери, чтобы самостоятельно открыть ее. Но он ошибся. И эта ошибка могла оказаться для комиссара фатальной. Дверь открылась сама и на пороге возникла фигура крупного мужчины с автоматическим оружием в руках. И это был вовсе не тот «домушник», которого им предстояло здесь задержать. Кто он и почему оказался здесь вместо щупленького воришки, выяснять было некогда. Комиссар только и успел вскинуть свой «кольт», когда ударила новая очередь свинцового дождя. Громила находился в двух шагах от Майка и смертельные ранения от этих пуль были неизбежны. Однако, все они просвистели над головой Стэмпа. Правда, одна из них гулко ахнула о стену дома, отщепив от нее увесистый кусок штукатурки, крошки от которого посекли лицо Майка. За плотной пеленой из огня и порохового дыма комиссар заметил щуплую фигурку Редлиффа, отчаянно навалившегося всем телом на верзилу и поднявшего дуло автомата вверх. Силы, конечно, были неравны, и Дик начал было проигрывать схватку. Воспользовавшись образовавшейся передышкой, Майк все-таки нажал на спусковой крючок «кольта». Просто так, не целясь, наугад. Прогремели два выстрела и верзила, зажав свой живот руками, мягко опустился вдоль стены, выронив при этом автомат, и обмяк. Он был убит на месте или, как выражались политкорректные полицейские боссы, был нейтрализован при задержании. В ту же секунду запыхавшийся и изрядно утомленный Редлифф подлетел к лежавшему на крыльце комиссару, чтобы выяснить у того состояние его здоровья. Майк был искренне удивлен таким отчаянным поступком молодого инспектора и отсутствием здесь более опытного Нойлза. Оказалось, инспектор юстиции первого класса Роберт Нойлз лежал неподалеку, сраженный шальной пулей автоматной очереди, и истекал кровью. Ранение было смертельным, и он умер еще до приезда кареты скорой помощи. Но самое страшное для комиссара случилось потом, когда выяснилось, что пуля сразила полицейского в спину. В спину! То есть, этот опытный и отчаянный коп попросту хотел удрать с поля боя, когда почувствовал что пахнет жаренным, и попросту испугавшись какого-то заурядного уголовника. Но был настигнут самой судьбой. Последнему обстоятельству, конечно, не дали хода, чтобы не бросить тень на весь отдел. Сам же Нойлз был похоронен со всеми причитающимися полицейскому, погибшему при исполнении служебного долга, почестями и регалиями. Был посмертно представлен к ордену Мужества, а его осиротевшие дети (а было их целых четыре) получили полный пансионат. Майк же, в свою очередь, получил неоценимый опыт о том, что доверять можно не всем, даже, казалось бы, своим в доску, проверенным временем людям. Ведь еще утром того самого злополучного утра комиссар дал бы руку на отсечение, что из этих двоих в трудную минуту его спину может прикрыть только Нойлз, но уж никак не этот молокосос Редлифф. И ошибся! Почти фатально ошибся!