Майк оценил отвагу и самоотверженность Дика, которая вкупе с его самоотдачей и рвением в работе, дала тому определенные висты в глазах комиссара. С тех самых пор, Стэмп волей-неволей стал относиться к молодому инспектору как к равному, при этом, правда, не отказывая себе в удовольствии подколоть его всякий раз, когда тот все же ошибался. Кроме того, после этих трагических событий, Майк сделал Редлиффа своим напарником вместо погибшего Нойлза.
– Проходи, Дик, присаживайся – Майк указал на стул, стоявший рядом с его столом. – Так что же ты хотел уточнить?
Редлифф, дождавшись, пока захлопнется дверь за Йенсом, стремительно подошел к столу Майка, сел на предложенный тем стул, закинул ногу на ногу и уставился на комиссара.
– Нет, Майк, ты это видел. Что себе позволяет этот Ван Гистон?
Лицо Майка не изменилось. Он пристально смотрел в упор на Дика и молчал. Молчал и сам Редлифф. Наконец, Майк решил начать разговор.
– А что ты хотел, Дик? Рубен отлично понимает, что именно ты претендуешь на должность комиссара в случае моего назначения на должность окружного шерифа. И как каждый амбициозный человек, он всеми способами старается принизить твой авторитет среди коллег. Кроме того – Майк сделал паузу, и это не сулило Редлиффу ничего хорошего. – Ты сам, Дик, дал ему сегодня повод для такого поведения. Остались в нашей с тобой версии прорехи, недосмотрели мы все ее тонкости. Поэтому, на будущее, тебе необходимо всегда быть на чеку, держать ухо востро, каждый раз ожидая удара в спину. И с этим придется жить, с этим придется засыпать ночью, с этим придется вставать рано утром и с этим же придется работать весь день.
– Да понимаю я, Майк, – немного усмирив свои эмоции, ответил Редлифф. – И версия у нас недоработанная. И это я тоже понимаю. Я одного не могу понять – как Ван Гистон осмелился так дерзить в твоем присутствии?
– А чего ему меня бояться? – невозмутимо ответил комиссар, разглаживая свои усики. – Не сегодня, завтра меня здесь не будет, поэтому чего церемонится. А тебя ему выбивать надо в любом случае. Так что, как говорится, на войне все средства хороши.
Майк замолчал и принялся разглядывать свои ногти, не обращая абсолютно никакого внимания на Дика. Он ждал, когда Редлифф продолжит разговор. Однако, тот, озадаченный высказыванием комиссара, сидел, по-прежнему закинув ногу на ногу, но взгляд его был стеклянным, ничего не видящим. Он задумался. Думал он о том, что после ухода Майка из отдела его, Дика Редлиффа, жизнь в этом маленьком, обжитом и таком знакомом мирке станет совсем в тягость. Что уже не будет того крепкого дружеского плеча, на которое можно будет всецело положиться. Не будет таких до боли знакомых и в такой же степени до боли обидных подковырок, которым Майк всегда встречал всех своих сотрудников, попадавших в неловкое положение. Не будет этих осточертевших «летучек», на которых выдвигались рабочие версии и раздавались поручения, а затем обсуждались результаты их выполнения. Наконец, не будет целого куска жизни самого Редлиффа, который он провел под непосредственным руководством этого медлительного угрюмого толстяка.