Стоило ли признаваться в том, что этот нечаянный свидетель разрыва скитался со мной с места на место, затягивая Киру в мои дремучие тёмные сновидения? Я всё-таки решил, что стоит.
Боба надо мной подшучивал: «К нам должна наведаться в ближайшее в’емя твоя мамаша? Или санэпидстанция?» К моему рвению в наведении порядка он отнёсся равнодушно и вяло «исправлял» свои бытовые промахи…
Пока, наконец, я не выкинул Пирамиду.
Пирамида – была чудом инженерной мысли и арт-объектом одновременно. Мы методично и тщательно возводили ее из окурков последние полгода. Это было похоже на игру в головоломку с поиском баланса или медитативную практику. Каждый раз, когда один из нас втыкал бычок в щетинистый бок Пирамиды, другой, затаив дыхание, ждал, что она вот-вот обвалится прямо на ноги неудачнику и поднимет густое облако табачной золы.
Боба всерьёз считал Пирамиду своим «главным проектом» и даже собирался выложить о ней видео на ютуб-канале.
Но смердящий и шаткий символ нашего холостяцкого пофигизма не мог быть первым, что увидит Кира, ступив на мою территорию.
Поэтому Пирамида отправилась в мусорку.
Впервые Боба лютовал и неистовствовал. Он называл меня последними словами, грозился «съехать к че’товой мате’и» и демонстративно уходил курить на лестничную площадку. Мне кажется, выкинь я всю его обувь разом, он бы меньше расстроился. Боба оплакивал свою Пирамиду как любимого питомца: собаку или кота. Он носил траур по Пирамиде положенные девять дней.
А на десятый приехала Кира.
Как раз в Бобину смену…
Глава 3. Старая новая любовь
***
Как говорит Писание:
Страсть не имей к чужому.
Взгляд ли, одно касание –
Я в него, будто в омут!
Грани запрета строгого
Я всё равно нарушу.
Встану пред оком Боговым
Грешной душой наружу.
Где была длань Господняя
В час, когда он был близко?
Я не молю, чтоб подняли,
Падая низко-низко.
Я не прошу, чтоб поняли,
Не зарекаюсь, ибо…
Каждому свыше доля и
Выпадет либо/либо.
Кира О., октябрь 2016
_______________________________
Её волосы пахли так же: свежим хлебом или травою, разогретой палящим солнцем. Непослушные русые локоны, разметавшиеся по подушке, щекотали ласково щёки, норовя прилипнуть к губам.
Её тело осталось прежним: те же линии и изгибы, те же родинки, длинные пальцы… Та же мелкая нервная дрожь.
Только грудь слегка опустилась. У сосков – бесцветные шрамы. Было видно: она стеснялась. Прикрывала её руками, не давая долго смотреть.