Нет, не приму, не согласен.
Вы говорите: «Добро».
А я отвечаю вам: Гадость,
Морали противное зло.
Для защиты? Какая защита?!
Убийство, убийство, убийство!
Выстрелы, крики и кровь.
Не стоит ни жизнь, ни отчизна
Морали упадка сынов.
Вы говорите: «А как же иначе?»
А я вам отвечу: Я лучше умру,
Чем руки в крови людской замараю,
Чем совесть и душу задаром спущу
Прямо к Дьяволу в руки.
Ненавижу пулемётные звуки,
Разрывы гранат и крик матерей.
Уж лучше спокойно лежать у дверей
С чёрною дыркой в груди.
Не поймёте, упрямые, вы,
Насколько мне чистая совесть ценна,
Как стоимость жизни любой высока,
Как добряка, так подонка.
Да что говорить вам без толка?
Вы всё киваете, мол: «Говорите,
Мы вас послушаем, и дальше пошлём».
Но я вам скажу: «Берите, ведите,
Лучше в тюрьме быть, чем в поле с ружьём».
Вот вы говорите мне: «Мать и семья»,
А я отвечаю вам сухо: Какая-то мать
Жаждет сына обнять
Пришедшего с фронта домой.
И я не посмею ей слёзы ронять,
За то что не он, а я стал герой,
За то что какие-то жирные свиньи,
Сидящие сладко за длинным столом
Толкают мальчишек на фронт, на границы
Встречать там таких же мальчишек штыком.
Не правильно это, противно природе,
Закону и совести, Богу, тем паче.
Но вы, по старинке, не верите слову,
Но верите старым приказам, удаче,
Жестам тирана, вождя, самодержца —
Жёсткой, нещадной, могучей руке.
Вы – прошлое, вы – устарели,
Остались в далёкой великой стране.
Теперь от неё остался лишь запах земли,
Да армия всё ещё очень сильна,
Но толку! Страна! О, наша страна,