Художник преодолел очередную снежную кучу, которую нагребли лоточники, имевшие обыкновение продавать здесь кошачий фарш в тесте и жареные семена маслянки. При этом один из не застегнутых сапог Сержика хапнул изрядную долю снега, которая тут же провалилась внутрь, чтобы взбодрить ступню в дырявом носке.
– Ух, гады, – затрепетал коллажист, мотая набедокурившей конечностью. В этом пространном его междометии уместились одновременно и дворники, и власть, и негодяи с атеистами, которые могли притаиться вокруг.
– Ты только посмотри, что печатает наше «Бельгоградье».
Сержик, подав по-графски свою широкую руку для рукопожатия, другой протянул издание, на первой полосе которого красовался громадный цветной фотопортрет блондина в полицейской фуражке. Под снимком лошадиными буквами с наклоном была выведена убийственная сентенция: «Грабежи, разбой, изнасилования – чего только не было в его карьере».
В этот момент знаток словесности вспомнил свою недавнюю встречу с местным начальником всей полиции. В его голове разом проявились цветные картины главного входа, когда дежурный прапорщик вывернул наизнанку не только содержимое сумки, но и его писательской души. Разом вспомнилась приемная, где писатель провел те семь минут и двадцать пять секунд, которых не хватало до обозначенного времени встречи. В этот непродолжительный отрезок времени на прием к генералу успели поочередно просочиться два полковника, которые вполне проявили всю принятую на вооружение местную тактику жизнедеятельности структуры. Перед тем, как попасть к шефу, они поправляли галстуки у большого зеркала под фирменными часами с логотипом УМВД, оставляли на журнальном столе с табличкой «Для телефонов» свои смартфоны, надевали на лица полные энтузиазма гримасы и скрывались за массивными желтыми дверями начальника. Через три минуты, видимо, получив заряд неслыханной мотивации, каждый из них вылетал с аудиенции в раскрасненном состоянии и почти бегом устремлялся на выход. Вдогонку они получали оклики обаятельной секретарши и возвращались за забытыми на столе сотовыми средствами связи.
Представителя печатной прессы сопровождал молодой полковник, руководивший отделом пропаганды, который несколько раз возвращался к темам, что общий хронометраж встречи с генералом не должен превышать одного часа, а вопросы – не выходить из списка согласованных. Будучи специалистом с большим опытом, сознавая, что печатную прессу всегда расстреливают сразу, понимая ее низкий статус в потенциальных резонансах общественного мнения, борзописец был согласен на любые условия, лишь бы попасть на беседу в заветный кабинет. В этот момент его в большей степени беспокоили ладони, которые предательски потели, угрожая не заладить беседу с самого момента генеральского рукопожатия. От этого редактор невзначай отточенными движениями массировал собственные колени, тщательно вытирая каждый палец о брючную ткань.