– Это вы правильно сказали, – кивнул головой Никон. – Крещенные в детстве, а в душе – нехристи.
– О-хо-хо! – Василий Иванович оглядел храм. В наступающих сумерках вид у святого места стал еще более понурым и жалостливым.
– Вот что я вам скажу. Вы тут ковыряйтесь, потихоньку. А я что-нибудь придумаю. Во всяком случае, доски подвезу. Некондиция, конечно, но если обтесать – пригодятся. С гвоздями тоже покумекаем. Думаю, правление выделит. Бюджет у нас хиленький, но на такое дело, думаю, что-нибудь найдем.
– Спасибо, очень будем благодарны! Не откажемся ни от чего!
– Ну, и хорошо!
Председатель встал, протянул каждому руку на прощание.
– Молодцы! Хорошее дело начали. А то совсем народ одичал, ну совсем!
Феодосий посмотрел ему вслед.
– Видишь, есть еще добрые люди! Разве с такими не справимся?
Сумерки становились все гуще. На небе стали появляться первые звезды.
– Ладно, посидели – и хватит! – Отец Никон поднялся. – После таких трудов, самое время для вечернего правила!
– И то, правда! – Подтвердил Феодосий.
Следующие дни пошли чередой, как муравьи друг за другом. Восстановление храма отнимало все силы и время. Иногда приходили люди из деревни. Молча смотрели, стояли и уходили, удовлетворив любопытство. В их глазах была пустота. Если бы осуждение или поддержка!.. Равнодушие! Вот, что было самое страшное.
А председатель не обманул: действительно, приезжал несколько раз. Помог с досками и еще кое-каким материалом.
Раз в неделю появлялся эконом. Критически оглядывал выполненную работу, торопил к празднику и, оставив пропитание, быстро уезжал, ссылаясь на занятость. Дел у него, действительно, было много. В монастыре заложили новую колокольню, а колокол планировалось привезти прямо из Москвы: подарок Иерусалимского подворья.
Церковь постепенно восстанавливалась. До конечного идеала было далеко, но что-то уже прорисовывалось. Во всяком случае, исчез прежний дух запустения, и стала появляться та непередаваемая свежесть, которая присуща только святым местам.
Когда отец эконом приехал в следующий раз и привез иконы, их тут же развесили по положенным местам.
Отойдя в центр храма, монахи оглядели свою работу. Казалось, солнце заиграло в высоких церковных окнах. Не верилось, что удалось в такие короткие сроки что-то восстановить, хотя бы не в полной мере.