- Писал, - кивнул Илья.
- А теперь будто и не радый?
- Твоя правда, не радый.
- Почему?
Тяжко мне с ними, с боярами. Вот у простых людей и в жизни просто. А тут напридумвают себе - в три дня не разгребешься.
- Потому что не знаю, что мне с ними делать… я давно не знаю, что мне делать… - Илья потер глаза, покрасневшие, будто пропыленные. – Мой отец… он был младшим, понимаешь? Есть царь… я его как родню воспринять не способен. Есть дядька Миша, который в Акадэмии ректором целым. А есть мой отец, вроде и маг, а не маг… и ни туда, ни сюда… к государевой службе он не пригодный. Пытался, а ничего не вышло. Нет способностей. Полководец? Тоже никакой… куда ни сунься, а все одно без таланта… как назло…
Память-ледок?
Не ледок, лед старый, сизоватый, огрубевший. Такой и по весне до последнего держится, исходит слезою водянистой, грязною, а все одно не спешит отступать.
Опасный.
В нем, износившемся за зиму, трещины рождаются внутри. С тихим вздохом, со скрипом, человеческому уху не слышным. Только и успеешь, что подивиться, а он уже расползается…
…лед-ледок.
Холод ледника, в котором девка дворовая лежит, ногу подогнувши. Задрался подол, и нога эта, белесая, в синих жилочках, видна.
А еще коса растрепанная.
- Вторая уже, - голос отца доносится словно сквозь вату, Илья не способен отвести взгляда от ноги.
Или косы?
Или лица девичьего, ужасом искаженного. Он ведь знает ее. Авдотья… хохотушка… рыжевата, конопата… всегда с улыбкой, всегда готова угодить, не потому как он боярин, но просто…
- Споткнулась, наверное, - отец повернулся спиной. – Вели, чтоб убрали. И сегодня я жду тебя, Илья. Есть к тебе серьезный разговор.
Авдотью выносили хмурые мужики. При доме они появились недавно, и были мрачны, неразговорчивы. Девки вот те шепталися, хватались за простенькие амулетики.
…не ходи, боярин, - это Малушка, Авдотьина подруженька задушевная.
Одногодки.
Из одного села в дом взяты были. Матушке служили, да как захворала матушка, к ней другую девку поставили, белую и смурную, но отец уверял, что знахарка она, ученая…
…неладно в доме, - Малушка глаза отводит, а те красны. – Не ходи к нему… боярыня-матушка ушла и не вернулась… сестрицы твои… это они…
- Что ты говоришь?
Малушка на конюшне его выловила. Конюшни отцовы Илья всегда любил. Пахло здесь хорошо. Да и тихо было. Кони всхрапывают, голуби курлычут. На сердце покой… вот и пришел, успокоится.