- Слабость дичайшая. Растекся, как
яйцо по сковородке... А так, уже ничего себе. Только Мишенька
сказал, что еще несколько дней мне постельного режима обязательны.
Боится, что простыну, схлопочу осложнений каких, и… ага. В моем-то
возрасте этим делом точно лучше не рисковать. Так что, безмерная
благодарность моя Феликсу Феликсовичу и Зинаиде Николаевне за все,
что они для меня сделали и делают. А то, что Михаил Лаврентьевич
здесь оказался, так и просто чудо.
- Нет, это не чудо никакое, его из
Царского сюда направили к Великому князю Сергею Александровичу,
когда стало понятно, что у него зараза до легких добралась. Спасибо
Юсуповым, быстро знать дали. Но объяснимо, он ведь до этого выходил
их старшего сына, который первым из их семьи эту дрянь и подхватил,
причем с осложнениями в тяжкой форме. Михаил же, слава Богу, дело
свое знает…
- Да, уж. Только дело то его первое
теперь не врачевание, - Кутейников тепло улыбнулся, - Вы ведь на
войне будучи, не могли знать, какую кашу заварил ваш «Варяжский»
медикус под Шпицем… Но не буду об этом, пускай сам он Вам все
расскажет. С подробностями. Одно только скажу: без его счастливого
влияния на Государя, без упорства и настойчивости, которые редко
столь молодым людям сопутствуют, было бы вам на Дальнем Востоке
много труднее. Много труднее…
Ну-с, и все-таки, как добрались? И
как сами себя чувствуете, Ваше сиятельство? Послужить Государю и
Отечеству не на палубе, а в столоначалии готовы?
- Любезный Николай Евлампьевич, а
можно между нами без «сиятельств»?.. Служить же под Вашим началом
для меня – высокая честь. Надеюсь оправдать высокое доверие
Государя и Вас не подвести.
- Эк, как вывернул. Молодец!.. Рад бы
служить вместе с тобой, Всеволод Федорович. Правда, рад бы был. Вот
только боюсь, не получится... Нет, не подумай, чего только. Дело
тут лишь во мне одном. Уже не по плечам такой груз. Возраст… Когда
все у нас закрутилось с началом войны, когда Дубасов у руля стал, а
Генерал-адмирала нашего Государь в отпуск… отпустил, так скажем...
Когда все эти еженедельные дебаты под карандаш господину Банщикову
начались… Тут сердчишко стариковское и сдало. Увы, изработался я,
Всеволод Федорович. Загнали старую клячу.
Одно лишь утешает: тем флотом, что и
моих трудов – результат, смогли вы супостата побить. Со всей их
хваленой английской дрессировкой и с корабликами Уайтовской школы.
За что Вам - честь и хвала! А теперь, мой дорогой, и вожжи в руки.
Ибо, как посмотрел я на прожекты, что от Вас мои орелики привезли,
как узрел новые задумки Степана Осиповича, так и осознал
окончательно: это уже не мое. Мавр свое дело сделал...