Фрей не сразу понял, о чём идёт речь. Он поднял правую руку и
устало потёр лицо, отгоняя напавшую сонливость. Следовало встать и
поскорее убраться с поляны, где уже начинало ощутимо пованивать
тело мёртвого волка, но его раны…
– Так. Минуту!
Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что именно он
сделал. Задумавшись, он тёр лицо правой рукой, – той самой, которая
совсем недавно отказывалась его слушаться.
Осенённый неожиданной догадкой, Фрей уставился на свою кисть.
Тыльная сторона ладони выглядела совершенно обычно, не бугрясь и не
вздуваясь от многочисленных мелких переломов, оставленных
одноглазым Риске. Он опустил взгляд ниже.
Плечо, рассечённое волчьими когтями, сияло чистой, розоватой
кожей без малейшего намёка на шрамы. От удара демонического зверя
не осталось ни следа.
Фрей рывком сел и придирчиво осмотрел ногу. Предположение
оказалось верным: неестественный изгиб исчез. Нога была абсолютно
здорова.
Всё ещё опасаясь, что травмы дадут о себе знать, Фрей осторожно
поднялся на ноги и выпрямился. Боль, терзавшая его на протяжение
последних суток, пропала. Каким бы противным не оказалось
демоническое ядро, оно его спасло, вылечив все, даже самые
незначительные раны.
– Х-ха… – Фрей снова потрогал бедро, не веря в собственную
удачу. – И впрямь сработало.
«Разумеется, сработало! – самодовольно заявил внутренний голос.
– Иначе и быть не могло. А теперь надо отсюда убираться. Кстати,
проверь свою ци».
Фрей почти не обратил внимание на то, что его собственный
внутренний голос вёл себя так, словно был отдельным существом.
Возможно, из-за пережитых потрясений в нём развилось раздвоение
личности; в прошлом подобная проблема могла бы обеспокоить Фрея, но
сейчас ему было совершенно всё равно. Психологические отклонения
были наименьшей из его бед.
Он с готовностью уселся на траву, скрестив под собой ноги в позе
лотоса, и закрыл глаза. На сей раз погрузиться во внутренний мир
оказалось легко: окружающее пространство померкло, позволив Фрею
рассмотреть собственные каналы ци.
Изменения были налицо. Циркулирующая в теле ци энергичными
потоками лилась по искорёженным каналам, пульсируя и мерцая
неровным голубым цветом. Казалось, что она достигла предела,
который могли выдержать каналы Фрея, и теперь упиралась в стенки,
отчаянно пытаясь раздвинуть их шире, чем они были сейчас.