— Вижу, ты стал воспринимать нас как противников. Это неверно.
Может быть, ты смягчишь своё сердце, если узнаешь, что лично я не
хотел тебя проверять таким грубым способом.
— Старик, меня учили так: если что-то крякает, как утка,
выглядит, как утка и двигается, как утка, то скорее всего это и
есть утка. Мой возраст много меньше твоего, но я прожил достаточно,
чтобы судить о людях по тому, что они делают, а не по тому, что они
говорят.
Слушая, дед улыбался, будто Роман кормил его мёдом.
— Я слышал, ты любишь делиться знаниями и умениями, причём чаще
всего даже не берёшь за это платы. Пожалуйста, покажи мне маленькие
поделки, которые ты собираешься делать большими.
— Мне хотелось бы знать, кого я приглашаю под крышу своего дома.
— Шишагов не сильно хотел продолжать разговор, но повода отшить
дедушка пока не давал. Старик легко поднялся, лишь для виду
опёршись на отполированную ладонями суковатую палку.
— Можешь называть меня Парабат, – заявил он.
Роман распахнул перед ним дверь:
— Проходи, уважаемый Парабат, сейчас всё тебе покажу.
Въедливый старикан провёл с Романом весь день, таскаясь за ним,
как хвост за лисицей. Рассматривал миниатюрные механизмы,
расспрашивал об устройстве корабля, одолевшего Закатное Море,
интересовался, почему нагревающееся долгое время с угольной пылью
железо становится твёрже, почему в строю воин становится втрое
сильнее. Вечером, сидя за одним столом с Ромиными домочадцами он
снова пригласил Шишагова в гости.
— Я приношу тебе извинения за оскорбление, нанесённое моим
учеником. Прошу, всё-таки посети нашу обитель. Ты хранишь очень
много новых знаний и умений, обидно будет, если по какой-то причине
они пропадут для следующих поколений. Мы же поделимся с тобой
своими. Поверь, нам есть что тебе рассказать. Когда будешь
принимать решение, учти — таких предложений мы не делали никому уже
больше века.
Роман допил свой травяной чай, подумал…
— Надолго приглашаете?
— Для начала хотя бы месяц у нас поживи, а там сам решишь.
— Когда выходим?
— Завтра утром.
— Мой зверь, — Шишагов указал глазами на развалившуюся у печки
Маху, — идёт с нами.
Люди предполагают… Роман до утра инструктировал всех — Берегуню,
Дзеяна, Акчея и Рудика, надоедал Прядиве, проел плешь своим
подмастерьям – всем четырём вместе и каждому по отдельности, пока
наставления не были повторены слово в слово.