Молодая девица принесла работникам умыться, и кузнец пригласил
всех к столу. Каша с мясом и жареным салом, молоко, ядрёный квас из
репы и привычный уже взвар из сушёных груш. После доброй работы и
аппетит у всех был богатырский. Поужинав, местные жители занялись
своими делами, а Роман устроил ежевечерний сеанс изучения языка.
Маша дала понять, что у неё всё в порядке, в жильё на ночь она не
собирается.
На следующий день Дзеян запустил процесс варки железа сразу в
двух печах. С нетерпением поглядывал на Романа, но проявил
выдержку, не торопил, хотя ему очень хотелось посмотреть, хорошо ли
за ночь упарились железки в горшках. Роману было интересно не
меньше, поэтому в печь он полез сразу после завтрака. Внешне
никаких изменений с клинками не произошло, гнулись, как до
цементации.
«Неужели не получилось? Будет стыдно. Надо посмотреть, что после
закалки выйдет».
В кузнице уже разожгли горн, разогревали кусок вчерашней крицы.
Роман пристроил рядом один из ножей.
«Получилось!»
После закалки нож зазвенел, хоть и не очень чисто, а легко
гнувшееся прежде лезвие приобрело некоторую упругость. Сильно
нагружать его Роман побоялся, но в пальцах гнуть попробовал. Нож
пружинил, и выпрямился, когда давление исчезло. Дзеян тут же
протянул за ним руку. Вертел нож так и этак, даже на зуб
попробовал. Потом сгрёб Шишагова в охапку и попытался выдавить из
него завтрак.
Пищу свою Роман отстоял, и сам маленько кузнеца по плечу
хлопнул. Радостный мастер хотел сразу всё содержимое обоих горшков
через закалку пропустить, но прогрелось железо в горне, и все
свободные работники принялись за проковку. До обеда в четыре молота
обработали всю вчерашнюю крицу. Каждый кусок по несколько раз
выбили, превратив в довольно толстые полосы. Попутно Рома с
хозяином по очереди калили цементированные изделия. Тоже до полудня
управились.
После обеда Роман лепил из глины части будущего шлема в
натуральную величину. А кузнец взялся ковать очередной топор, был у
него заказ на секиру. Шишагов черепки лепил, а глаз с мастера не
спускал. Совсем Дзеян по-другому топор ковал. Роман свой сварил из
двух частей, а для прочности укрепил лезвие в обухе парой заклёпок.
Вильский мастер ковал секиру из целого куска металла. И снова
Шишагов себя костерил на все лады, вспоминая, как делал себе
стальной молот, вырезая из камня тигель, в котором отливка
получалась с отверстием. Кузнец такими сложностями не
заморачивался, просто поочерёдно с одного края вбивал молотом в
добела раскалённую заготовку клиновидные куски холодного металла.
Затем выбивал клин, снова грел заготовку, и повторял процесс с
клином больших размеров. Просто, как палец, а попробуй, догадайся,
ни разу такого не видев! Потом Дзеян расковал лезвие, для
формирования которого в нужных местах надрубал раскалённую
заготовку зубилом. Да, такой топорик трудно сломать, вот точить
придётся часто, всё-таки мягкое железо. Так ведь и его можно на
цементацию отправить. Правда, со временем сточится цементированный
слой.