— Рудик, тебе пастух идти. Спокойно. Говорить — враги через река
смотреть. Стадо не гнать сам, бабы скотина в лес, медленно. Сам
потом дом, наших баб охранять.
А вот сейчас, возможно, он совершит ошибку, но иначе никак
нельзя, если хочешь человеческих отношений со всеми:
— Акчей ходит дом, шлем, доспех, оружие брать. Свой. Лук, колчан
— тоже. Теперь я ругаться, вас гонять, вы делать как я сказал.
Понятно?
И рыжая и белобрысая головы кивают. Рудик зашарил глазами по
кустам, Акчей, напротив, опустил глаза в землю.
«Всё-таки хорошо его Гатал натаскал!»
Роман вскакивает, хватается рукой за ягодицы, орёт на парней,
поднимает коврик, тыкает им в рожи молодым, размахивает руками,
даже топает ногой — для наглядности. Сует неугодную подстилку Акчею
в руки и гонит обоих к жилью, продолжая орать вслед на нескольких
языках, в здешних краях никому неизвестных. Сам направляется к
священному дубу, надеясь, что совершает не сильно большое
святотатство — стаскивает с ветки синее махровое полотенце и делает
вид, что вытирает задницу. Потом бросает тряпку на землю, выбрав
участок почище, и, достаточно громко ворча, бредёт к жилью
Печкура.
Хозяин собирается вытаскивать сети, возится со своим старшим на
причале у лодок. Совсем уже готов был отплывать, но решил узнать,
почему всегда тихий и спокойный гость орёт спозаранку.
Роман подходит к лодкам, перешагнув через охапку лыжных палок,
возмущённо и громко рассказывает что-то на китайском, показывая на
гостевую избу. От удивления у рыбака отвисает челюсть.
— Враг. За река. Много. Смотреть на мы сейчас. Бегать нельзя.
Спокойно дом, готовиться, — обычным голосом говорит Роман и снова
начинает кричать, показывать на свой зад и всячески
возмущаться.
— Понял?
Печкур хлопает себя руками по ляжкам, показывает на Романа и
хохочет, потом толкает парня перед собой и уходит домой. Через
мгновенье сын выскакивает обратно — приносит Шишагову холщовые
штаны. Плевать, что малы и чуток не дошиты — есть повод зайти в дом
и переодеться.
Роман широким шагом направляется в своё жилище.
Акчей уже затягивает под подбородком ремень шлема.
Спрашивает:
— Кто?
Шишагов пожимает плечами и машет рукой, примерно указав
направление угрозы. Парень улыбается и трогает загудевшую в ответ
тетиву лука.
Так, кто-то уже разложил на лавке геройский доспех. Роман поверх
трофейной скандской льняной рубахи натягивает кожаную, затем
кольчугу и покрывает металл доспеха кожаным панцирем, не ощущая
тяжести. Затягивает на бёдрах пояс с ножнами, затыкает за него
топор, берёт копьё, лук и колчан. Щиты пока за спину, один, второй…
А вот новый шлем не напялить — не успел довести до ума. Приходится
надевать тот, что подходит по размеру — в чехле из тиснёной
кожи.