— Сходим, — согласился Роман.
Дзеян допил взвар из кружки и крякнул, будто стакан водки
всосал.
— Спасибо за угощение, мне ещё с Савастеем надо поговорить.
Пойду я.
Роман, провожая гостя, вышел на вольный воздух.
Кузнец направился к священному дубу, а Роман присел на лавочку,
которую Акчей вкопал вчера у входа в гостевую избушку. Вдруг из
тесной стайки проходящих мимо девиц одна упала прямо ему на
колени.
— Ой!
Она попыталась вскочить, но запуталась в подоле и опять
навалилась на Шишагова. Грудью.
— Ой, дяденька, извините, такая я неловкая! Подружки толкнули,
вы только не серчайте, пожалуйста, нечаянно я!
А у самой в глазах черти скачут, и отлипать от Роминого плеча
она совсем не торопится. И тут за спиной у неё выразительно
так:
— Мр-р?
Девица мигом оказалась рядом с подружками, а на Ромины колени
улеглась усатая Махина голова. Но местная красавица так просто
сдаваться не собиралась:
— Меня, дяденька, Липой кличут, — и только после этого дальше
пошла, торопясь догнать отошедших подружек. Через минуту с той
стороны донёсся раскат весёлого девичьего смеха.
Роман погладил Машу, почесал за ухом.
— Не зря Маха, ей такое имя досталось, липкость у этой девицы и
вправду повышенная.
Не обращая на сидящую Маху внимания, к Роману подошёл старый
кобель, обнюхал и улёгся у ног, привалившись к сапогам косматой
спиной. Его младший товарищ улёгся чуть поодаль. Теперь гуляющая
публика обходила Шишагова стороной.
Прядива с Лаской вернулись в жильё. Вчера Роман попытался с
тёткой объясниться. Оказывается, она уже много раз переходила от
одного хозяина к другому, причём от живого владельца перешла
впервые. Прежних хозяев всегда убивали последующие. К Печкуру она
попала, когда сканды, плававшие на большой лодке, разорили стоявшее
ниже по течению Нирмуна село поморян. Недовольные добычей заморские
гости хотели продолжить грабёж у вильцев. Скандов перебили, Прядива
досталась Печкуру. Беременная, хоть и не знала ещё об этом.
Теперь они с дочкой кормят, обстирывают и обшивают Романа с
компанией. На каких основаниях она берёт у хозяев хутора продукты,
Роман так и не разобрался, объясниться с Кавой у него так и не
вышло — женщина не поняла его корявую речь. Или не захотела
понять.
***
«Сидит, отдыхает. Зверьё к нему, колдуну, льнёт, Печкур гостю не
нарадуется, Кава довольна, вчера жене дарёным ножом хвасталась.
Ходим-пастух после вчерашнего влюбился в него, как девка. А думать
кто будет? Кто обо всём роде заботу примет? Берегунина голова
болит, так и так прикидывает. И вежливый, и обходительный, удачу на
пояс намотал, воин могучий. Савастей в нём великого жреца узрел. А
силу страшную за улыбчивой наружностью кто разглядел? Ходим видел,
только где ему смекнуть – сила эта не наша, в какую сторону другой
раз повернётся?»