—
Никто, Поль, девушка, просто обозналась! — лезет в сумку.
Достаёт
телефон, я отчётливо вижу, как у неё дрожат руки.
—
Милый, мы закончили, да, забери нас. Прямо сейчас. Подъезжай к центральному
входу. Мы уже выходим.
Отбив
звонок хватает девчонку за руку и тащит к выходу.
—
Мам, а как же бодики? — гундит та.
—
В другом магазине купим! Пошли быстрее! Шевели ногами, Полина!
Девчонка
буксует то и дело, оглядываясь на меня.
Она
жива! Жива! Шарахнулась от меня как от прокажённой! Сделала вид, будто мы не
знакомы.
Вот
сука! Жива и здорова, рожает новых детей и делает вид, что меня не знает!
От
масштабов этого пиздеца меня накрывает истерика, я начинаю ржать и рыдать
одновременно. Меня скрючивает от боли, и я падаю, разбиваю колени о каменный
пол.
—
Мирослава! Ты чего? Эй, тебе плохо?
Миша
подлетает, пытается поднять. А я не могу встать, я даже дышать от боли не могу,
какой там встать. Я не чувствую ни рук, ни ног, тела не чувствую. Мне кажется,
меня больше вообще нет. Разве может нормальный человек дышать после такого
предательства? Я её двенадцать лет оплакивала, а она жива, здорова у неё
«милый» и новые дети. И Нюра в этом фарсе тоже участвует? Не может она не
знать, что её дочь жива.
—
Мира, посмотри на меня! Дыши глубже, постарайся успокоиться! — Миша выглядит
расстроенным, потерянным.
Но
он рядом, держит меня за руку и пытается помочь, хотя знает меня пару дней. А
женщина, что меня родила, просто сбежала!
—
Мирослава, что случилось? У тебя какой-то приступ? Лекарства есть? — Миша
лезет в мой рюкзак. Нервно перетряхивает его содержимое.
Он
принял меня за душевнобольную?
—
Не-нет, Ми-ша. — цепляюсь за его руки, хочу сказать, что я здорова и такое
со мной впервые. С ужасом понимаю, что заикаюсь. Это мой самый страшный кошмар
наяву.
Я
год заикалась после смерти мамы. Что только Нюра не перепробовала. Таскала меня
по врачам, бабкам, психологам. Ничего не помогало. Прошло само, на первую
годовщину смерти. Когда я её отпустила.
Меня
травили в школе из-за этого. Целый год я была на домашнем обучении. Потому
что, не могла смириться с потерей единственного родителя. Я и так всю
жизнь была безотцовщиной и не хотела быть круглой сиротой. Ходила как обморок,
похудела, практически перестала разговаривать. Какая нормальная мать поступит
так со своим ребёнком?