—
Видишь ли, когда мать согласилась отдать меня Лене. Ей виделось
моё счастливое, здоровое, сытое детство. Только вот тётка умолчала, что
замужем за абьюзером и игроманом, который периодически ещё и запивает.
Короче, счастливым моё американское детство было недолго. Когда мы
приехали в Калифорнию, Майк — муж Лены был закодирован и продержался два года.
А потом сорвался, начал пить и играть, в очередной раз вылетел с работы. Лена
получала мало, она работала продавщицей в массмаркете. Как загулял, Майк начал
попрекать её лишним ртом — мной. Вообще, не понимаю, зачем она меня взяла,
материнских чувств у нее ко мне не было, я так и остался для
неё племянником, муж её вообще не хотел детей. Просто у них давно
всё разваливалось, и Лена, видимо, решила использовать меня как пластырь.
Но не сработало, но так как я был уже усыновлён, девать меня было некуда. И
этот тиран периодически срывался то на мне, то на Лене за свои вечные неудачи,
долги и проигрыши. С возрастом я понял, что чем реже мы видимся, тем меньше у
меня проблем. Поэтому загружал себя учёбой на максимум, спортом, математикой.
Чтобы лишний раз не появляться дома. Все факультативы и школьные секции были
мои. И учился я без конца не потому, что такой прилежный, а потому что так
было проще выживать. Чем больше меня хвалили, тем меньше претензий ко мне было
дома.
—
Этот отчим твой Майк, он тебя бил? — голос Миры дрожит.
Мне
бы соврать ей. Но вместо этого я наклоняю голову, ерошу волосы.
—
Господи! — всхлипывает.
Да
не очень приятное зрелище. Шрам в форме креста, это мне в десять прилетело по
голове шнуром от газонокосилки.
—
Болит? — шепчет Мира.
Болит,
но не там.
—
Нет, давно зажил.
Мирослава
тянется пальчиками, но в последнее мгновение передумывает, дёргано хватает
ломтик огурца с тарелки, хрустит.
Вроде
и темы у нас печальные, а я стараюсь сдержать улыбку. Зарёванная Мирослава с
огурцом, завернутая в простыню. Такие вот нынче у меня эротические
фантазии.
Немного
меняю позу, чтобы спрятать стояк. Сейчас вот вообще не вовремя.
У
меня к ней есть ещё вопросы, про этого Даниила, но сейчас, наверное, не очень
уместно будет её пытать.
В
комнату с кухни, с громким «мяу» забегает кошка. Мира тянет к ней руки, но
щекастый комок выбирает меня и приземляется рядом.
—
Эй, это что такое? — возмущается.