- Здравствуй, дочка, - на постели сидела тень отца. Некогда статный и привлекательный мужчина сейчас представлял из себя обтянутый кожей скелет с серой пергаментной кожей. Сердце дрогнуло от слов родителя, но я взяла себя в руки.
- Не называй меня так. Дочкой я была десять лет назад, а сейчас я для тебя Анастасия Михайловна Толстых, - я сложила руки на груди и смотрела на мужчину. Не хотела отождествлять его с отцом, хотела разделить эти два понятия.
- Хорошо, буду называть тебя Анастасия Михайловна, - мужчина снисходительно улыбнулся, но лицо сразу же исказила гримаса боли.
- Ты хотел поговорить? Говори, - я отвела взгляд, чтобы не видеть лицо отца, искаженное от боли. В горле встал ком. - Мне еще на поезд надо успеть.
- Я хотел попросить о помощи, - начал говорить отец и замер, ожидая моей реакции. А я не выдержала, хоть и дала себе обещание быть холодной, как айсберг.
- Думаю, тебя здесь неплохо лечат, так что я тебе ничем помочь не могу, - я пылала от гнева.
- Нет, дочка, - и, увидев мой гневный взгляд, сразу же исправился, - Анастасия Михайловна. Спасибо, хоть отчество оставила.
- Чем я могу тебе помочь? Я не врач, чтобы тебя вылечить, а в деньгах, на сколько мне известно, ты не нуждаешься, да и я бы не смогла ими тебе помочь, - я поискала глазами стул, но не нашла и была вынуждена пройти и сесть на кресло около постели отца.
- Ты, я думаю, в курсе, что у меня с партнером есть юридическая фирма, - я кивнула в подтверждение, что данная информация для меня не секрет. - Я хотел бы, чтобы ты встала во главе этой фирмы на год вместо меня, пока я лечусь и прохожу реабилитацию, - выдал отец, а у меня челюсть отвисла от удивления, а глаза вот-вот вывалятся из орбит и укатятся под кровать.
- Нет, ты точно не в своем уме. Или тебя обкололи чем-то. Я-то думала, что ты меня позвал сюда душу облегчить перед операцией, так как не знаешь: выживешь или нет. А ты мне фирму свою сунуть в качестве откупа собрался. Знаешь, куда ты ее себе засунь? - я, не сдерживаясь, кричала, и к нам заглянула медсестра и, убедившись, что шум есть, а драки нет, закрыла дверь палаты с обратной стороны.
- Ты не готова меня сейчас выслушать, потому о причинах, из-за которых я ушел от вас, я говорить не буду, - отец поджал губы. Я помнила этот жест и раньше, будучи подростком, я его жутко боялась. Это был жест крайней степени недовольства. Я тогда боялась расстроить отца, разочаровать. А сейчас мне было глубоко плевать.