Незнакомец наклонился и коснулся рукой шеи
Александра.
Сознание снова поплыло в неизвестные дали,
забирая с собой остатки разума.
Капитан Ван дер Декен довольно хмыкнул с
картины, а после лично скинул с борта «Летучего Голландца»
верёвочную лестницу.
* *
*
Место и время неизвестно
Александр с трудом открыл глаза. Казалось, на
веки наложили свинцовые пластины, чтобы он больше никогда не увидел
солнечного света. Но увидеть пришлось. Только не солнце, а длинную
лампу, впаянную в серый потолок. Взгляд скользнул по стенам такого
же цвета.
Александр медленно поднялся на жёсткой лавке.
Тело болело так, будто его беспощадно избивали в течение суток. Он
напряг память, но вспомнил только последние минуты перед тем, как
мужчина в костюме вырубил его.
При
себе ничего не было — ни портмоне с банковской картой и деньгами,
ни ключа от квартиры или машины, ни часов, ни крестика на тонкой
цепочке, ни пиджака, ни ремня в джинсах. Даже шнурки из кроссовок
извлекли.
Александр вздохнул. В голове крутилась
единственная мысль — его арестовали. Он сокрушённо опустил голову и
обхватил её руками, а из груди вырвался протяжный стон.
Щёлкнул замок невидимой двери, и в проёме
появились вооружённые пистолетами четверо охранников какого-то
режимного объекта.
—
На выход.
Александр обречённо встал, покачнулся, но
сделал шаг к возможной свободе.
Его
вели по длинному коридору. Путь освещали тусклые лампы дневного
света. За всю дорогу не встретилось ни единого ориентира или намёка
на местонахождение. Александр пытался заговорить с охранником, но
тот молчал, как будто неожиданно онемел. Видимо, таковы были
инструкции. Значит, не бандиты. Те сразу бы убили и дело с концом.
Тогда кто? Полиция штата, ФБР, ЦРУ, АНБ или Секретная Служба США?
Следом его посетила другая мысль — разведка другого государства. И
если это так, то гнить ему в тюрьмах чужой страны до конца
жизни.
Спустя пятнадцать минут Торва втолкнули в
узкую комнату с квадратным столом и двумя стульями по обе стороны.
Она выглядела настолько серой, что даже царапины на стенах и
выщерблины на полу казались залитыми субстанцией той же цветовой
гаммы.
Уже
знакомый мужчина в костюме устало облокотился на стену. Он
изобразил подобие улыбки, когда Александр переступил порог новой
камеры.
—
Свободен, — бросил незнакомец, и охранник также молча исчез. Затем
он кивнул на стул у стены. — Садись, Александр Торв.