Так что не до жиру теперь, приходится радоваться и Вострякову,
благо парень нормальный – работящий и порядочный. Правда, учить его
еще и учить, а пока не выучил, что же делать? Собирайтесь, товарищ
сыщик, и двигайте в родное отделение. С очередным заявителем
разбираться.
По дороге Щербатов постарался отвлечься. От работы, от забот.
Теплый августовский вечер навевал приятные мечты. О журналистке
Джудит Кемпбелл, что в далекой Америке родила сына, о работающей в
Швейцарии жене, которая год назад родила дочь… Правда, детей
счастливый папа видел лишь на фотографиях, стоящих сейчас на его
письменном стол.
Вроде бы и проблема у него с женщинами, и хрен знает, как теперь
выкручиваться, а сердце все равно поет. Он – уже отец! Нет, дважды
отец. И после того, как уже распрощался с надеждой на это счастье.
Так что нафиг грусть! Не тот случай, чтобы унывать. Вот получит на
днях загранпаспорт, уйдет в отпуск и махнет в Швейцарию – благо с
визой проблем быть не должно. С Америкой – сложнее, но тоже
что-нибудь наверняка придумается.
Однако в Швейцарию - обязательно! Правда, на средства жены. Нет,
по факту и собственные деньги есть – командировка девяносто первом
в Штаты принесла не только головную боль, жуткие воспоминания и
шрамы, но и счастливое знакомство с Джудит, и, что немаловажно,
денежки, которые мирно лежат себе на счетах в забугорных банках.
Жаль, что пользоваться ими пока не получается.
О, вот и отделение. Даже на улице слышно, как по-английски
скандалит возмущенный некто:
- Джентльмены! – Вежлив, однако, господин. – Что происходит? Я
уже час здесь сижу, рассказываю вам о грабителях, а никто ничего не
делает! Да вы даже не хотите работать! Как это возможно, что вы за
полицейские такие? У нас вы с таким отношением к гражданам дня бы
не проработали, да вас близко б к полиции не подпустили! Да я
жалобу вашему шерифу… прокурору… да я… Клод? – говоривший внезапно
замолк, в упор уставясь на вошедшего Щербатова.
Тот тоже на мгновение остолбенел. Вот это номер! Ни хрена
себе!
- Фрэнки, друг, ты здесь откуда?
В дежурке затрапезного отделения московской милиции стоял
детектив полиции штата Нью-Джерси Фрэнк Кассиди, собственной
персоной. С кое-как перебинтованной головой, пятнами крови на
разодранной куртке и белоснежной когда-то рубашке, украшенной
малахитовыми запонками, с разбитыми костяшками крепких кулаков.