— Эвдор! — заорал я, не зная, жив ли он еще.
— Да, господин.
Оказывается, жив.
— Уводи людей на корабль!
— А вы, господин?
— Отплывайте, это приказ! И подбери Ахилла!
Я не слышал, что Эвдор буркнул в ответ, зато увидел, как он
буквально силой перебрасывает рвущегося в бой Патрокла через борт.
Мирмидонцы последовали за ним, возвращаясь на свой корабль. Троянцы
провожали их только взглядами. Основное внимание было приковано к
нашему с Гектором поединку.
Гектор сделал шаг назад и опустил свой меч.
— Ты доблестный воин, — сказал он. — Лучший из всех, с кем я
когда-либо сражался. Я запомню твое имя, Алекс, сын Виктора.
— Давай лучше закончим то, что начали.
Он покачал головой:
— Уплывай. Не иди под Трою. Это глупая война, и вы обретете в
нашем городе только смерть.
— Разумные слова, — сказал я. — Но я не могу.
— Жаль.
Черт побери, как же он быстр. Железный меч пробил мой доспех и
чуть не удалил мне аппендикс, если бы в последнюю секунду — да нет,
микросекунду — я не успел отскочить назад.
И споткнулся о труп.
Я сгруппировался еще в полете и приземлился на спину. Гектор
занес надо мной меч, я закрылся своим, и бронза разлетелась на
куски под ударом железа.
Я пнул Гектора в колено.
Троянец свалился на палубу рядом со мной, и украшенный двумя
рогами шлем «а-ля Македонский» слетел с его головы. Наши лица
оказались на одном уровне буквально в полуметре друг от друга, и мы
посмотрели друг другу в глаза.
— Хорошо, — сказал я спустя долгих десять секунд. — Я ухожу.
Он медленно кивнул.
Мы поднялись на ноги одновременно. Ахейцев на палубе не
наблюдалось, а троянцы держались от нас на почтительном
расстоянии.
— Возвращайся домой, сын Виктора.
— Не могу, — сказал я, и правды в моем ответе было больше, чем
мне хотелось бы.
— Жаль, — снова сказал он и вложил меч в ножны. — Надеюсь, под
Троей мы не встретимся.
— Кто знает, — сказал я.
Он кивнул.
Пелид наконец-то добился своего, и в пробоину хлынула вода.
Флагман начал заваливаться на борт, и я еле удержался на ногах.
В следующий миг я уже перепрыгивал через борт корабля и
приземлялся на палубе «Ахиллеса», больно ударившей по ногам. Три
взмаха веслами — и наши корабли разошлись в море, как могут
расходиться только в море корабли.
Дэн
— Мы не можем это показывать, — сказал Макс.
— Почему? Только потому, что этого нет у Гомера?