Тем не менее заклинание срабатывало. Пламя факелов достигло двух
метров в высоту, линии пентаграммы ярко засветились красным, а в
середине заклубился белый туман, медленно принимавший окончательную
форму.
Создатель?
Или очередной демон?
В магии ни в чем нельзя быть уверенным до конца, даже если
заклинание творит сам Горлогориус.
А ну как эта штука окажется сверхъестественной и злобной и прямо
сейчас поотрывает нам головы, доказывая неправоту теории Гарвина,
подумал Гарри. Вот Горлогориус удивится!
Образ отчитывающегося о сотворенном им мире создателя никак не
укладывался в голове молодого волшебника. Более абсурдным мог быть
только образ творца, оправдывающегося за созданный им мир.
Щелчок пальцев Горлогориуса прозвучал как удар грома. Туман
посреди пентаграммы исчез, оставив вместо себя фигуру с более-менее
гуманоидными очертаниями. Фигура… хихикала.
От демона до творца один шаг.
Демон Фил
— Не может быть! — выдохнул Гарри.
Стрелок и старшие волшебники хранили гробовое молчание. Они
пребывали в изумлении. Но если Мэнни Удивила причудливая форма,
которую принял творец, Джек и Горлогориус были поражены тем, что
уже встречали эту форму ранее.
Творец носил цветастые шорты и пляжные шлепанцы. У него было
загорелое тело, солнцезащитные очки и в руке зеленый напиток в
высоком стакане с маленьким зонтиком и трубочкой.
— Ребята, вы клевые, — сказал творец. — Кстати, а
кто вы такие? И где пляж? Куда подевались все телки?
— Э… Горлогориус, со всем моим уважением, но вы уверены,
что все сделали правильно? — спросил Гарри. — Это же
демон по имени Фил. Помните, он еще подсказал нам идею по поводу
Бозела и меча…
— Точно, — сказал Фил. — Я вас помню, парни. У
вас еще такие смешные проблемы. Да?
— Я бы поостерегся в дальнейшем называть его
демоном, — сказал Мэнни. — Вне всякого сомнения, это
творец.
— Да, я творец, — гордо сказал Фил, отхлебывая из
своего стакана. — А вы, значит, твари. Те самые, которых я
сотворил. Круто! А нет, не круто. Было бы круто, если бы я сотворил
побольше голых телок. Но здесь я их почему-то не наблюдаю.
— Мы вызвали тебя, потому что нашему миру грозит
опасность, — сказал Горлогориус.
— Возможно, опасность грозит вашему миру потому, что так
оно и было задумано, — сказал Фил. — Черт, «колумбийский
белый» — это круто, но я должен заметить, что после принятия его на
солнце он дает очень странный эффект. С одной стороны, у меня явные
галлюцинации, а значит, меня торкнуло. Но меня совершенно очевидно
не колбасит.