А на табличке – скромненькие полста метров… Не раскрыть тебе
нашей тайны, гражданин Гадюкин!
- Миша!
Я рефлекторно заулыбался, услыхав родной голос.
- Что, опять задерживают?
- Не-ет! – воскликнула Рита, смешно семеня. – Объявили погрузку!
Сначала в Энгельс летим, там во-он тот двигун выгрузим, для
«Ту-22», а потом – на Байконур!
В удобном комбинезоне, поддерживавшем весьма округлившийся
живот, мой «пузатик» быстренько ковылял, приучая будущую дочку к
физкультуре и спорту.
- В Энгельс, так в Энгельс, - согласился я, обнимая Риту, и
спросил, деланно озаботившись: - А можно говорить: «беременная
девушка»?
- Нельзя! – важно сказала половинка. – Я – беременная
женщина!
- Тетей Ритой ты станешь лет через сорок, да и то не уверен, - в
моем голосе прорезалась наставительность. - А пока ты просто
залетевшая девчонка. Понятно?
- Ага… - прижалась девчонка.
Солнце село, начали сгущаться тени. Заблистали синие лучи
прожекторов, нагоняя темноты, и тут же по бетонному полю раскатился
свистящий рокочущий гул турбин. Не выделяясь в сумерках фюзеляжем,
окрашенным в армейский серый цвет, выруливал «Ил-76». Десятью
минутами раньше в его гулкое нутро гуськом поднялись бойкие,
зубастые десантники – им брать Августов.
Вспомнив Ремарка, я усмехнулся. Да нет, Эрих-Мария, на Западном
фронте – перемены! И какие! Скажи мне о них год назад – не поверил
бы, однако нынешняя реальность именно такова.
На днях немцы-осси освободили Бреслау, бывший Вроцлав, и
закрепляются по Одеру, а наш, Восточный фронт, протянулся от
Сувалок до Белостока. И обе извилистые красные линии на военных
картах медленно, но верно сближаются – идет Четвертый раздел.
«За что боролись, на то и напоролись», - злорадно думал я, гладя
теплые Ритины плечи и провожая взглядом смутный силуэт «семьдесят
шестого», ритмично накалявшего малиновый маячок.
Грабский с Милевским провозгласили Восточную Польшу, ратуя за
возвращение Белостокской области в состав Белоруссии, а «Железный
Войцех» с паном Валенсой «выбрали свободу» - и мигом нашли
покровителей Польши Западной, бойкой молодой демократии, где свято
чтут права человека, за что и страждут от «советской агрессии»…
- Етта… Миша! – голос, донесшийся из темноты, звучал бодро. –
Грузимся!
- А Киврин с Корнеевым где?
- Они – следующим рейсом! Хе-хе… Витёк ругается - Ядзя с нами
летит, а он один остается!